— Соломон Абрамович, что вы скажете по поводу вчерашнего задержания полицией русских шовинистов?
— А почему вы спрашиваете про это у меня? Я что, требовал их ареста? Вы лучше Гозмана спросите про это!
— Тем не менее, нашим зрителям интересно мнение лучшего адвоката нашего города, именно по поводу этого события.
— Мое мнение? Пожалуйста! Господа! Вы счастливы от того, что арестована маленькая сказочница? Я например огорчен этим обстоятельством. Не думаю, что она и прочие дети представляли угрозу для общества. Вот и все мое мнение по этому поводу.
— Но ведь они грубо нарушили закон, вряд ли вы станете с этим спорить.
— Нарушили. Не спорю. И что, их вот так сразу нужно сурово наказывать?
— Странно это слышать от еврея, чей сын был искалечен русскими…
— Так, погодите! Не забывайте, что этот еврей является неплохим как вы сказали юристом. Что вы мне тут сейчас говорите? Как лицо заинтересованное, я наизусть знаю материалы того дела. Все, что твердо установлено, так это то, что те ублюдки, которые били моего сына, разговаривали на русском языке. А Ивановы это были или Гозманы…
— Мне известно, что вы не в лучших отношениях с господином Гозманом.
— Я этого никогда не скрывал. И если он счастлив тем, что испортил праздник детям… В общем, давайте не будем больше говорить на эту тему. У меня просто сейчас нет слов. Одни восклицания!
По разочарованной роже этого корреспондента было видно, что он ожидал от Соломона Абрамовича совсем иных слов и оценок.
Так или иначе, но сегодня пришло распоряжение столичного прокурора об изменении меры пресечения задержанным. На томящихся в доме предварительного заключения был наложен домашний арест, а расследование происшествия передали органам МГБ по месту жительства виновных. То есть в руки Анатолия Николаевича. Как раз то, что ему и требовалось.
Больших сложностей в этом деле не должно было быть. Поручая вести следствие поручику Мошкальскому, барон намекнул ему, что не стоит проявлять в этом деле какое-то особенное рвение.
— Поймите правильно Ксаверий Станиславович, чтобы там не вопили «передовые личности», но в делах такого рода виноватым станет тот, кто допустит страдания детей.
— Я бы не стал этих детей считать светлыми ангелочками, — сказал в ответ Мошкальский, — я уже докладывал вам о том, что они затевали.
Такой доклад действительно был. Правда, из-за того, что до сих пор среди «мироновцев» не удалось завести постоянных осведомителей, о случившемся накануне манифестации собрании, «опричникам» стало известно слишком поздно.
