– Хватит пялиться на этого парня, – зашипела мать Аланы. – Ты не забыла, что скоро выходишь замуж?
– Я скорее вскрою себе вены, чем выйду замуж за Джонатана!
Миссис Малоун поджала губы.
– Не начинай, Алана, или я попрошу твоего отца воздействовать на тебя.
Алана натянуто улыбнулась.
– Мой отец сидит здесь, рядом с нами, и полностью игнорирует нас. – Она похлопала мистера Малоуна по пухлой руке. – Я правду говорю, папа?
Он оторвал взгляд от газеты, лежавшей на столе.
– А? О, да, да, правильно, – пробормотал мистер Малоун и снова углубился в чтение.
Алана широко улыбнулась, на этот раз искренне.
– Вот видишь, мама? Он ничего не замечает вокруг.
Она взглянула в сторону соседнего столика и увидела, что Вулф встал, бросил салфетку на стол и направился к выходу. Он двигался с неподражаемой грацией.
Алану охватило чувство, которое никак нельзя было назвать добродетельным. Оно жгло ее изнутри. Ну, почему такой мужчина, как Вулф, жил в этих краях, а не по соседству с ней? И как будто прочитав ее мысли, Вулф вдруг остановился в дверях, резко повернулся и обжег Алану взглядом своих пронзительных синих глаз.
Миссис Малоун ахнула.
– Сделай вид, что не замечаешь этого ужасного человека! – приказала она дочери.
Однако Алана пропустила слова матери мимо ушей.
– Мистер Малоун, – раздраженно обратилась та к мужу, перейдя вдруг на «вы», – будьте любезны, оторвитесь от своей дрянной газетенки и скажите дочери, что неприлично пялиться на незнакомцев!
Однако когда отец семейства наконец поднял глаза, Вулфа уже не было в зале.
– Это не имеет никакого значения. Через два дня мы все равно уезжаем, – сказал он и повернулся к дочери. – Я все слышал, Алана Мэри Малоун. – Отец говорил с ирландским акцентом, который становился сильнее, когда он сердился. – Свадьбе быть – и точка! Я не потерплю, чтобы ты лишила нас шанса выбиться в люди и стать членами высшего общества.
– Меня не интересуют ни деньги, ни положение в обществе.
– Следи за своим языком. Ты хорошо знаешь, что я имею в виду, поэтому не притворяйся.
Лицо Аланы стало непроницаемым, но пальцы под столом мяли салфетку с таким остервенением, как будто сжимали шею ненавистного жениха.
– Мне еще предстоит идти к алтарю с человеком, которому ты продал мою душу, поэтому тебе следовало бы поберечь меня, – бросила она отцу.
