Согласимся с тезисом «демократизации». Действительно, в данных формах творчества каждый человек может выразить себя. Но, во-первых, как уже говорилось, не художественно. А во-вторых, выражая именно обыденный уровень своего сознания – познавательного, политического, религиозного и пр. Ибо специализированный уровень требует и специализированного языка выражения – научного труда, политического или теологического трактата и пр. Неспецифические средства служат выражению неспецифического содержания.
Тем самым расширяется сфера культурного творчества. И расширяется круг людей, включенных в этот процесс. Можно сказать, что рождается «нехудожественная самодеятельность» как способ выражения обыденного общественного сознания.
Со временем это должно привести и к расширению круга потребителей «искусственной реальности». Пока данный жанр творчества не пользуется популярностью. И главным образом потому, что претендует на искусство. Его творцы дезориентируют своих потенциальных почитателей. Посещая выставку «современного искусства», люди, естественно, применяют критерии искусства, то есть в данном случае неадекватные. И не найдя искусства, вычеркивают из поля своих интересов данный вид творчества.
Но претензии творцов «искусственной реально сти» на художественное творчество имеют и более серьезные отрицательные последствия.
Претендуя на «современное искусство», они замещают собой искусство, вытесняют его с помощью различных общественных институтов. Нанося тем самым огромный вред художественной культуре общества. Свидетельство тому постоянная экспозиция искусства России XX века Государственной Третьяковской галереи, где раздел последних десятилетий века почти полностью заполнен постмодерновыми артефактами. Аналогична «экспозиция» и современных монографий, посвященных искусству XX века (например, Н. Степанян «Искусство России XX века. М., 1999). Это значит, что творчество действительно современных художников не востребуется, не выставляется, не репродуцируется, не покупается музеями. Искусство маргинализируется, оказывается «на обочине» культуры, а то и в ее «подполье». На поверхности же «плавает» то, что искусством не является.
Возникает вопрос: почему, в чем причина? В отношении России ответить на этот вопрос не сложно. Достаточно обратить внимание на то, кто субсидирует подобные творения. По свидетельству В. Сальникова, российские художники 90х годов «кормились исключительно от западных грантов и заграничных командировок» [6, с 11]. И. Бакштейн, директор «Института современного искусства» признает: «мы существовали, работали на получение разных грантов и существовали на них. С Джорджем Соросом я познакомился в 1991 году, он мне лично помогал» [7, с.22]. Да и сам цитируемый здесь альманах «Современное искусство…» также опубликован на деньги Центра современного искусства Сороса. Очевидно, что крупный западный капитал, более всего Дж. Сорос, целенаправленно финансирует разрушение традиционной художественной культуры России. Как и в других сферах это политика, направленная на подрыв культурной самобытности России, подчинение ее культуры западным стандартам. Проводниками этой политики и являются современные российские творцы артефактов и обслуживающие их искусствоведы.
