Наверное, Дэйву и Кэтрин тоже было бы легче, если бы Лорейна оказалась обычным сложным ребёнком: ранняя беременность, побеги из дома, наркотики, плохие компании – к этому они, похоже, были готовы, может быть, даже втайне ждали этого. Во-первых, «девочка пережила такой стресс», во-вторых… во-вторых, тогда они тоже могли бы объяснить себе, почему не смогли полюбить её. Им было бы проще если не справиться с ситуацией, то сориентироваться в ней, если бы Лорейна оказалась нормальной паршивой овцой в их идеальной семье. Но с какой-то жестокой симметрией Лорейна даже не могла подарить им повод для оправданного недовольства: она ни разу не пробовала наркотиков, не пила ничего крепче пива и лёгкого вина, и то редко. Первый парень у неё появился на втором курсе колледжа, компаний не случалось ни плохих, ни хороших, и за ней не водилось больших правонарушений, чем штрафы за парковку в неположенном месте. Она была тихой, доброжелательной, но сильной, прекрасно училась, очень много читала, тратя все карманные деньги на книги, получила стипендию в колледже, блестяще окончила юридический и после нескольких лет адвокатской практики открыла собственное дело, пусть и не приносившее большого дохода.
Нельзя же не любить ребёнка за то, что не понимаешь его? За то, что не согласен ни с одним его выбором? За то, что он единственный из троих приёмных детей захотел оставить себе свою прежнюю фамилию? За смутное ощущение, что он всё время что-то скрывает и словно бы видит что-то, чего не видишь ты?
Лорейна аккуратно приходила к Питерсонам на Рождество, резала с ними индейку в День Благодарения, не забывала о самых лучших подарках на дни рождения и годовщину свадьбы. Но её не покидало ощущение, что если бы она однажды просто исчезла, все в её приёмной семье вздохнули бы с облегчением.
Если бы Лорейна Суини позволила себе облечь свои несправедливые – она сама это понимала – мысли в слова, она сказала бы: «Если ты жил в самом прекрасном на свете доме с черепичной крышей, на чердаке которого стоят сундуки со старыми пиратскими костюмами, библиотека полна книг, а веранда выходит прямо в лес, ты не сможешь полюбить комнату в блочной многоэтажке, даже если тебе любезно разрешили жить в ней после того, как твой дом сгорел».
Лорейна никогда не сказала бы такого вслух даже наедине с собой. Но именно это она и чувствовала.
Детектив Марш позвонил, когда Лорейна парковалась возле дома Вивиан. Она переключила телефон на громкую связь, чтобы Эдвард тоже слышал.
