— Что хочу, то и делаю. А семья моя, видать, только и ждала, чтобы бросить меня. По первому щелчку все разбежались! — зло заметил Самойлов.
— Да потому что ты стал просто невыносим! С тобой и поговорить толком нельзя — только и твердишь о своих несчастьях и о мести Буравину.
— Да, я воюю с Буравиным и буду биться до последнего. И не только с ним, но и с каждым, кто пойдёт против меня! — заорал Самойлов.
— А зачем? — тихо спросил следователь.
— Затем! А ты что, нотации мне читать пришёл? Я тебя, между прочим, не звал и вообще не задерживаю. Где находится входная дверь, ты знаешь.
— Я-то уйду, — сказал Буряк, поднимаясь, — а вот с кем ты останешься? Неужели думаешь, что можно так просто разбрасываться людьми?
— Я никем не разбрасываюсь. Просто говорю чётко: кто не со мной — тот против меня. И почему-то все выбирают второй вариант.
— Жалко мне тебя, Боря. Ничего-то ты не понял. И самое печальное — даже понимать не хочешь.
Буряк ушёл, а Самойлов снова достал бутылку водки и налил себе рюмку. Тоска на его лице была безысходной.
Катя проснулась в хорошем настроении. Она потянулась и сказала:
— Как же хорошо я спала!
— Проснулась уже? — подошла к ней медсестра. — Доброе утро! Как чувствуешь себя?
— Прекрасно! Как будто ничего и не было.
— Кто бы мог подумать — только вчера врачи боролись за твою жизнь. Вот что значит молодой организм!
— Нет, это вы мне что-то в капельницу подлили, — предположила Катя.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась медсестра. — Врач назначил успокоительное, тебе успокоительное и поставили…
— Хорошее было успокоительное — мне такой сон приснился! Мне приснилось, что я лежу в белом свадебном платье на поляне… Так хорошо! Вот только платье потом стало чёрным…
Медсестра измерила Кате давление и сказала:
— Странный сон какой-то. Нехороший.
— Но на мне было сногсшибательное платье! Потрясающее! — Катя не обращала внимания на её слова. — А вы не знаете, меня ещё долго здесь держать будут?
— Не знаю, милая. Врачи как раз собрались на консилиум — твой случай обсуждают.
— И что меня обсуждать? Я себя чувствую прекрасно, — улыбнулась Катя.
— Врачи сами решат — как ты себя чувствуешь. Лежи, доктор придёт и всё тебе скажет.
Консилиум же в это время шёл уже полным ходом.
— Да, как видите, ситуация критическая. Что скажете, уважаемые коллеги? — спросил Павел Фёдорович.
— Пациентка тяжёлая, я с вами, Пал Фёдорыч, согласен. Беременность плюс острый пиелонефрит… Я так понимаю, она долго пролежала без сознания? — поинтересовался уролог.
