— Говорят, проблема с почками, в её положении они теперь не справляются с двойной нагрузкой, — вздохнул Буравин.
Борис покачал головой:
— Почки — это плохо. А как ребёнок, ребёнок хоть не пострадал?
— Нет, не пострадал. Но врачи предлагают сделать аборт. Это якобы спасёт жизнь Кате, — Буравин говорил с трудом, — а Катя, ни в какую. Главное, говорит, сохранить ребёнка.
— Да, бедная девочка. И какая мужественная. Не то, что этот шалопай Костя. Безответственный тип. У него на уме только деньги, — посетовал Самойлов.
Буравин с надеждой взглянул на него:
— Я думал, тебе известно, где он может быть.
— Нет, я не знаю, где он… Слушай, а может, он потому и сбежал, что не хотел этого ребёнка?
— Послушай, Борис, не знаю, по каким причинам исчез Костя, но ты должен его найти, — сказал Буравин.
Самойлов вскочил:
— Ничего я тебе не должен. Ты не начальник мне, не старший партнёр, чтобы давать указания. Я не буду искать Костю. Да, я сочувствую Кате, но помочь ничем не могу.
— Опять ты за своё! Костя — твой сын. Он нужен Кате и ребёнку, — убеждал его Буравин, — а ты ни на секунду не можешь расслабиться — смотришь на меня, как на врага.
— Потому что ты как слон — идёшь напролом. Что в жизни, что в бизнесе, — повысил голос Самойлов.
Буравин тоже перешёл на повышенные тона:
— Плевать мне на бизнес! Сейчас для меня важнее здоровье Кати.
— Хочешь сказать, что не знаешь об увеличении бюджета проекта? — сощурился Самойлов.
— Знаю, но сейчас для меня тендер не имеет значения.
— Имеет, ещё как имеет. Прикрываешься тут Катей, как щитом, я же знаю тебя как облупленного.
Буравин поднялся:
— Борис, полегче на поворотах! Да пропади он пропадом, этот тендер!
— А, заело! Что, правда глаза колет? — ехидно спросил Самойлов. — Ты так говоришь, потому что уверен в своей победе. Но знай, даже если ты выиграешь, ничего хорошего для города не сделаешь. Я лучший претендент на победу. Пусть ты всегда был сильнее, но я умнее тебя. Запомни это, Буравин.
— Ты сумасшедший! — Буравин собрался уходить. — В общем, я сказал тебе всё, что хотел. Жаль, что ты не услышал.
— Я услышал как раз то, что ты хотел сказать, но не сказал, — самоуверенно заявил Самойлов.
Буравин вздохнул:
— Я тебе сообщил, свой долг, так сказать, выполнил, а дальше — поступай, как знаешь. Меньше всего мне хотелось бы выяснять отношения с тобой в такой неподходящий момент.
— Спасибо, что ты мне разрешаешь. Только не надо делать из меня бессердечного монстра. Как будто ты один у нас хороший, а я всегда плохой. — Самойлов захлопнул дверь за Буравиным и, рассерженный, упал на диван.
