Притворства твоего то было покрывало,
Чем нежну страсть мою мрачила ты в сей час,
Те стоны, слезы те твоих коварных глаз —
Завеса лишь одна твоей к иному страсти,
К Пренесту гордому, моей злодею власти.
Рамида
Могла б я, низкие сомнения презрев
И сей — которого превыше я — твой гнев,
В молчаньи удалясь, без ропота, спокойно,
Пренебрежением ответствовать достойно;
Но время дорого: познай, что средство есть,
Коль любишь ты меня, прервать Вадима месть
И дружбы узлом с ним тебе соединиться.
Мы счастливы, когда ты можешь согласиться.
Рурик
Коль должно, я всю кровь мою пролить готов.
Рамида
Герой, спаситель наш — не выше ль ты венцев,
Чем украшаются цари обыкновенны
И кои истинным героем суть презренны?..
Гражданка, приучает, я равенство любить,
Обманываюся сим чувством, может быть,
Что властолюбие величию бесчестно
И что с мучительством одним оно совместно.
Не верю, чтоб твой дух быть мог властолюбив.
Остави ту мечту, чем гордость оскорбив,
Ты злобу на себя отвсюду привлекаешь
И чем себя навек с Рамидой разлучаешь.
Зря цену всю себе во сердце лишь твоем,
Не в бренных пышностях, довольствуйся ты тем,
Что ты достоин быть на небесах с богами;
Всем равный гражданин, попри венец ногами
И, бурей окружен, разруши сей престол —
Жилище горестей и бездну страшных зол.
Рурик
То поздно!— Знаешь ты, как трон уважен мною.
Ты помнишь, как сей град, прельщенный тишиною
По грозных бурях, я которы укротил,
За счастие свое престолом мне платил;
Отверг я власть тогда — и мог отвергнуть с славой:
Велико пренебречь величие с державой!
Но после, как народ с стенаньем, с током слез
Моления свои к ногам моим принес,
Страшась опять нести мной сверженную тягость,
Принудил в долг мою преобратиться благость.
Как счастья общего залогом мой венец,
И стала власть моя отрадою сердец,
Сколь гнусно, зря мечи против меня мятежны,
Низвергнуть все опять в напасти неизбежны,
Коль прежде честь снискал, отрекшись власти я,
Унизился б теперь я, право отдая,
В сердцах твоих граждан начертанно любовью;
Я должен защитить его моею кровью!
Владея, как отец, я должен жизнь презреть;
Достойней я иных на троне умереть.
Не привлекай меня ты к низостям толиким!
Чтобы мне другом быть с отцом твоим великим,
Не подлость средство, нет!— Рамида, ты сама,
Когда б исчезли тем напастей наших тьма,
Пред светом бы меня увидя постыженна,
Любя достойного, презрела б униженна.
На лаврах взросшая, героя славна дщерь,
Меж чести и любви будь судия теперь!
Рамида
Я чувствую твой долг, как горько ни стонаю;
