- Пробуй!
Петров пригубил. Вода и вода. Холодная. Сейчас вкуснее станет. Он скинул рюкзак, вытащил плоскую фляжку:
- Монастырский бальзам, - плеснул совсем немного, с чайную ложечку, и коричневый дым заклубился, расползся по кружке.
- Хотите?
- Не, стара я бальзамы пить. Спиртное, чай?
- Уж и стара, - Петров покачал кружку. - Лет шестьдесят?
- Семьдесят один, - гордо ответила хуторянка.
- Не страшно одной на хуторе?
- Бог от болезней боронит, руки-ноги служат. Опять же из района нет-нет, да и навестят, из собеса.
- По этой тропке? - он отпил желтоватую смесь. Ничего букетец, терпимо.
- Ты, милок, из Глушицы пришел?
- Из нее.
- А если из Богданова, центральной усадьбы, то прямая дорога есть. В сухую погоду доезжают. Хлеба привозят на месяц, крупу, керосин. Уголь на зиму. Мне положено, как фронтовичке. Сам-то что здесь потерял?
- Турист. Люблю тишину.
- Ты садись, сидя пьется лучше, - она пододвинула табурет. - Тишины здесь полно, мешками бери.
- Воевали, значит?
- Снайпером была. Женский снайперский отряд Чужимовой, слыхал? Одиннадцать правительственных наград имею!- бабка села напротив, через узкую деревянную столешницу.
- Бак, поди, тяжело таскать? - Петров кивнул на термос.
- Тележкой что хочешь свезешь.
- Далеко криница-то?
- Посмотреть желаешь? Посмотри. От века вода течет, а не кончается.
- Если дальше пойти, на восток, - Петров показал рукой, - есть путь?
- Какой путь, - покачала головой старушка. - Раньше колхоз был, верстах в двадцати, да давно распустили. Стариков по интернатам, молодые сами о себе заботятся. Глухомань одна.
- А еще дальше?
- Не знаю, врать не хочу. Говорят, колония после войны открылась, для душегубов. Еще вроде армия, вертолеты порой подолгу летают, тренируются. Внизу-то ничего нет, свалятся беды не наделают, разве на меня, старую, упадут, так и то польза выйдет, - она усмехнулась.
- Спасибо за водицу, - Петров поднялся. - Перегон до ночи отмахаю.
- Где же спать будешь? - хуторянка поправила платок на голове.
- Палатка в рюкзаке, - он пошел по тележному следу.
Одной водой и угостила. Ни огурца с грядки, ни хлебушка. Времена строгие. Близка ночь - гостя из дому прочь.
След огибал невысокий пригорок. Вот и криница. Вода небойкой струйкой лилась из чугунной трехдюймовой трубы и сбегала вниз, прослеживаясь на сотню метров высокой зеленой травой. Не получилось Волги, одинок ручей, а нынче не время одиночек. В случае чего - сидеть в общей камере.
