Я считаю, что надо просто жить и не мешать жить другим. Но если на меня кто-то наставит пушку или нож, я превращу его в собачий корм. По-моему, всю историю человечества составляют побоища, начавшиеся из-за того, что каждый отстаивал свою правоту.
Никто из людей не может усвоить простую истину — мы все правы, и никто из нас не прав. Казалось бы, что может быть проще? Но мы все никак не поймем, что не следует навязывать остальным свою волю.
Есть лишь одна вещь, которую я ненавижу больше, чем безумство, обман и красивые наряды. Это слепое фанатичное желание управлять другими.
Словом, я не позволю Дааку использовать Эскаалима для создания особых бойцов. Но пока не следует говорить ему об этом.
Нужно потянуть время, сделать вид, что играешь на его стороне.
— Ладно. — Даак зевнул. — Если ко мне придут, разбуди меня.
Он улегся и тут же захрапел. Глядя на него, я всю ночь боролась с двумя желаниями: разбудить его или бросить здесь одного. В подобных обстоятельствах удержаться от искушения очень трудно.
Наконец, на рассвете я разбудила Даака и сказала:
— Идем отсюда. Здесь у меня мурашки по коже бегут.
Он протер глаза, почесал бок и потянулся. Только что казался таким паинькой, а теперь вел себя так неприлично.
Мы вышли из номера и спустились на один пролет, как вдруг эскалатор остановился.
— Лойл! — крикнула я.
Он выглянул из-за моего плеча и выхватил свой «Спрэг». Только теперь я заметила, что путь преграждает какая-то бледная мембрана.
Я потрогала ее и сказала:
— Похоже на толстенную паутину.
— Отойди-ка, — сказал Даак. — Сейчас станет шумно.
— Мне нравится шум.
— Все равно отойди.
Я поднялась обратно, удивляясь тому, как мы позволили так легко себя поймать.
Даак принялся стрелять по мембране. Рикошета не было. Когда вибрация прекратилась, приблизился к ней, пощупал и сообщил:
— Дырки есть, но быстро затягиваются.
— Давай оглядимся! — воскликнула я в панике.
Мы прошли по коридору, заглядывая во все комнаты. Все двери открывались так же легко, как наша. Всюду было пусто.
Вернувшись в наш номер, Даак указал на улицу:
— Веселенький будет спуск.
— Точно, — кивнула я.
Окно было плотно закрыто, как и всегда в Терте.
— Посмотрим. — Даак швырнул в окно стул, но тот отлетел обратно. Тогда он потрогал окно и сказал: — Та же самая дрянь.
Я достала из сапога нож и ткнула в окно. То, что заменяло стекло, слегка подалось, потом встало на место.
— Перриш! — воскликнул Даак отчаянно.
Ну вот, теперь я, наверное, все время буду бояться ловушек.
