Пробило полночь, давно ушел отосланный слуга; samovar остыл; уснули, кажется, обязательные шорохи деревенского дома; редкий стук передвигаемых фигур являл гармоничную принадлежность наступившей ночи.
Выпитый кофе заставлял сердце мое стучать быстрее обыкновенного. Холмс то и дело отирал бисеринки пота с висков. Раскрытые окна плохо спасали от духоты, а ночные мотыльки, если и залетали в комнату, то лишь затем, чтобы броситься под потолок и, распластав крылышки, притвориться листочком. Пламя наших свечей их не влекло.
Пока Холмс раздумывал над ходом, я, кажется, задремал, поскольку слышал и вой баскервильского чудовища, и тяжелый запах трясины, и рыдания миссис Степлтон, и мои утешения, жалкие и нелепые.
- Ватсон, Ватсон, проснитесь! - Холмс тряс меня за плечо.
Я взглянул на часы - половина третьего, и, наверное, покраснел.
- Сам не знаю, как заснул.
- Ничего, Ватсон, зато отдохнули.
Случайно я поднял глаза. Комната была драпирована живой тканью. Сотни, тысячи мотыльков усыпали потолок и верхнюю часть стен.
- Любопытно, не правда ли? Я нарочно не закрывал окно. - ни следа сонливости не было на бодром лице Холмса. - А теперь, Ватсон, готовы ли вы сопровождать меня?
Мы осторожно, стараясь не шуметь, покинули "Уютное". На фоне белесого от луны неба замок высился черной громадой.
Холмс подвел меня к малозаметной дверке.
- Ход для обслуги - горничных, водопроводчиков, частных сыщиков. Запирается на замок, но не на засов. - Холмс несколько минут колдовал отмычками. - Заходите. Я взял свечи, но постараемся обойтись без них, - он вел меня по темным переходам. Спортивная обувь, в которой мы были, и ковры делали наше продвижение бесшумным, призрачным.
- Осторожно, ступени.
Мы поднимались.
- Узнаете, Ватсон?
Я шагнул за Холмсом и огляделся. Без сомнения, мы находились в верхней лаборатории принца Александра.
Окно, то самое, было раскрыто настежь. Я выглянул. Ночь оставалась по прежнему светлой, но у горизонта, куда ни глянь, скапливалась тьма, плотная, вязкая, и тьму на мгновение пронзали багровые зарницы.
- Гроза идет, - сказал я Холмсу, и, подтверждая правоту моих слов, низкий раскат грома донесся, нет, скорее, докатился до нас, коротко дрогнули оконные стекла, словно дыхнул огромный зверь, обдав волной тяжкого воздуха.
- Обратите внимание на оптическую систему, - привлек мое внимание Холмс.
Лунный свет из окна собирался линзой в пучок и, преломленный призмой, падал на светящийся камень в серебряном зажиме.
