Возможно, говорю я, пытаясь преодолеть замешательство, — возможно, причины не только физические… кое-что я худо-бедно могу объяснить… я имею в виду истощение, душевное истощение…
На мой лепет заведующий отделением не откликается. Принимает еще более официальный, еще более непроницаемый вид. Возникла необходимость повторного, хотя и совсем непродолжительного зондирования на компьютерном томографе. И состоится оно сегодня же. Как он уже говорил, много времени это не займет. На меня он не смотрит, обращается к доктору Кнабе, который уже все знает, я тоже тактично гляжу в сторону, моего согласия на сей раз, похоже, не требуется, происходящее сейчас происходит в величайшем деловом замешательстве, причем на меня никто не обращает внимания, сестра Кристина, с непроницаемым видом палатной сестры, меняет капельницы, ставит новый катетер, всё быстро, ловко, говорит, что сегодня местами опять ожидаются грозы, одним-единственным движением она прогоняет Эльвиру, которая хочет наконец опорожнить ведро, молодой медбрат Юрген, протирающий пол антисептическим раствором, от замешательства тоже вроде бы слишком бодрится; в этом году, сетует он, ему почти не удавалось посидеть возле отцовского лодочного сарая. И даже сестра Теа, которая пунктуально заступает на вечернее дежурство и, как всегда, сразу видит, что надо делать, задергивает занавеску, поскольку солнце ярко светит в окно, подсовывает мне под колени валик, меняет ночную рубашку, — даже сестра Теа в дискуссии не вступает.
Я занята словом «крах». Вижу адские картины — за какие грехи? Ругаю религию, которая, стоит случиться беде, тотчас внушает нам, что это расплата за грех, но при чем тут беда, разве я в беде? Ну, счастьем это опять же не назовешь, говорит Кора, однако она бы в любом случае предпочла, чтобы я сейчас не рассуждала и не размышляла так много, а просто поспала, я согласна, так лучше, но, увы, еще когда она стоит возле моей койки, я чувствую, как во мне тихонько начинается дрожь, нет, только не это, я не хочу, я сопротивляюсь, напрягаю мышцы, стискиваю зубы, она сильнее меня, она ломает мое сопротивление, вырывается на свободу, завладевает мною, трясет меня, трясет койку, заставляет зубы стучать. Карательная акция, думаю я. Плач и скрежет зубов. Вот, значит, о чем тут речь. Кора уже нажала кнопку звонка. Сестра Теа уже накрывает меня вторым одеялом, крепко держит мои трясущиеся плечи, как стереотипны эти повторы, как безотрадны, кислородный баллон до сих пор стоит в палате, Кора нахлобучивает мне маску: Дышите, дышите. Глубокодышите!
