Он по-прежнему ее не отпускал, но держал уже не так крепко. Эмбер смотрела на него, и ее била дрожь. У него потрясающе красивые глаза. «Если я так долго буду смотреть на него, то, наверное, не смогу никогда забыть его глаза», — мелькнуло у нее в голове.
Она резко отвернулась. Не хватало еще, чтобы она начала думать о нем бессонными ночами!
— Не такая уж и дикая! Вы приказали меня здесь запереть. Только поэтому я громко кричала, чтобы кто-нибудь услышал и открыл мне дверь. А если вы меня не отпустите сейчас же, я опять закричу!
Секунду он задумчиво смотрел на нее. Потом нахмурился и убрал руки.
— Вы ошибаетесь, мисс Макгонер, я вас не запирал.
— Уверяю вас, дверь была заперта!
Эмбер сделала несколько шагов назад. Ощущение, что его руки все еще сжимают ее в объятиях, не покидало ее. Она передернула плечами, чтобы прогнать наваждение.
— Едва я отпустила Рашида, как он запер дверь снаружи. — Эмбер замолчала и тут же с ужасом подумала, что ее сердце стучит так громко, что он вполне может услышать. — Поверьте мне, — она заставила себя продолжить, — я способна разобраться, когда дверь заперта, а когда — нет.
Шейх смотрел ей прямо в глаза.
— Нет, это невозможно. Вы определенно ошибаетесь. Я приказал Рашиду проводить вас в вашу комнату, чтобы вы могли убедиться, все ли там так, как вам нужно. О том, чтобы запирать вас, и речи быть не могло. Подобные шутки не в моем стиле. А Рашид делает только то, что я ему приказываю.
Естественно, Эмбер не сомневалась, что Рашид действовал по указанию шейха, и она уже собралась сказать это ему прямо в глаза, но шейх продолжил:
— Я очень сожалею, но поверьте мне, это правда. Кроме того, с той стороны двери нет ключа. Можете сами посмотреть.
— Не буду я смотреть! Вы вполне уже могли его вынуть!
— Ну конечно, — не сразу произнес он. — Раз вы все равно так считаете. — В его темных глазах мерцала ярость, и голос звучал жестко.
«А не слишком ли далеко я зашла, препираясь с ним?» — опомнилась Эмбер. Как-никак, он — шейх и эмир и привык, чтобы к нему относились почтительно и не подвергали сомнениям его слова. В его глазах она, наверное, совершеннейшее ничтожество, которое на самом-то деле должно ползать у него в ногах.
— Я знаю только, что дверь действительно была заперта, — с нажимом сказала она, надеясь оставить за собой последнее слово.
— Вы это уже говорили.
И тут ей стало по-настоящему страшно: он ведь обладает огромной властью и может ее уничтожить, если захочет. Чего же она добивается? А он? Чего хочет он?!
