— Разумеется, есть, — ответил Спирин. — Женщина не должна навязывать мужу свое мнение, свою заботу, свою любовь, свои желания… Она должна быть все время с мужем, но и как бы несколько в стороне. Потому что счастье навязчивым не бывает.
Тамара призадумалась, чувствовалось, что ей нужны пояснения. Спирин не заставил ждать:
— Вот идет человек по лесу, прекрасная погода, светит солнце, поют птицы. Человек наслаждается природой. Выходит он на полянку. Кругом цветы, зелень. Сердце радуется. Глядит человек на куст шиповника, на котором распустились цветы, и видит, как пчела сидит на одном из цветков и собирает нектар… Замечательная картина… Но что такое, вдруг красивая полосатая пчела бросила трудиться и стала кружить над человеком. И ему уже не нужна ни красота этой пчелы, ни красота леса и поляны, ему хочется поскорее убежать, скрыться от всего этого… Так вот, — поучающе поднял палец вверх Спирин, — счастье никогда не может быть навязчивым. Ты слышишь меня, лапа?
— Слышу. Я все слышу, милый.
Тамара безусловно верила его опытности, уму — и училась сдерживать себя, иногда помалкивать.
…Промолчит Тамара и теперь, в этот страшный, переломный, предательский вечер. Не растрясет Спирина, не нарушит заповеди жениного счастья, которые услыхала в первые дни замужества.
Спирин преспокойно спал, а Тамара сидела на стуле у окна и тихо плакала. Ее слезы наливались синим светом: на них бесстрастно глядел молодой месяц, красавец и развратник, в окружении несчастных, беззащитных звезд.
Через несколько дней Тамара знала, что фамилия той, которую назвала проституткой, — Курдюмова, что она иногородняя, остановилась на время сессии в гостинице (специально в гостинице, а не в общежитии, как большинство заочниц, чтобы облегчить возможность любовных свиданий! — такова была догадка Тамары), и что Спирин иногда провожает ее до гостиницы и задерживается на час-другой у нее в номере.
Да, Тамара выследила! В этой слежке она обмирала от стыда и страха, мерзла на холоде и вязла в сугробе, прячась на газоне за углом дома и выверяя маршрут мужа и его распутной ученицы. Вот как внезапно и жестоко вывернулось неприглядной сутью ее счастливое брачное начало! Хотя Тамаре было унизительно и противно ее шпионство, но какая-то слепая, страстная сила требовала и дальше разыскивать сведения о той, кого невзначай увидела в просвете между рифлеными стеклами и которая подстроила ей такой выверт судьбы…
«Эх, судьба, судьба!» — думала Тамара и вспоминала фразу, услышанную от Олега. Эту фразу он произнес однажды по совсем безобидному поводу, когда они торопились в кино, однако опоздали на сеанс — пришлось возвращаться домой, начался дождь, а у них не было зонта и Тамара обмолвилась:
