— Держитесь, мадемуазель! — Он изобразил стойку кавалера, приглашающего на танец. Прочно ухватившись за рукав, Анна посмотрела на него удивленно и немного испуганно.
— Что-то не так? У меня на носу паучок? — Мишель обмахнул ладонью лицо.
— В этом свитере вы другой.
— Хуже или лучше?
— Моложе. Вы ведь совсем нестарый.
— Какое великодушие! Благодарю, мадемуазель. Я хорошо помню, что в двадцать все тридцатилетние мне казались стариками. А Мишелю Тисо — мастеру фотодела скоро стукнет сорок. Сорок! Никак не пойму, как такое могло случиться со мной…
— Это еще не страшно. У нас в университете был профессор химии сорока пяти лет! Чеканный профиль, черные кудри, такие, знаете, живописные, поэтические… Отвернется к доске писать формулы — в аудитории сплошные томные вздохи. У нас, на медицинском, было много девиц. В Анри Дебера были влюблены абсолютно все! — Анна сидела на пне, разглаживая на коленях клетчатую юбку, и старательно делала вид, что болтает о пустяках.
— Вы тоже? Тоже влюбились в этого престарелого Анри?
— Немножко. — Она досадливо пожала плечами. — Немножко не считается. Я думаю, что это была совсем даже не любовь. Обыкновенное увлечение. Любовь — это когда можно умереть от счастья. От восторга, от того, что это невероятное чудо случилось с тобой… Наверное, такое вообще невозможно перенести…
— А вы ведь в самом деле совсем девчонка. И весьма романтичная, — почему-то вздохнул Тисо. — От счастья не умирают, поверьте старику. — Голос Мишеля, прозвучал строго и печально. — Если любовь настоящая, умирать очень страшно. Потому что невозможно расстаться. И каждое расставание — как разлука навсегда. Как маленькая смерть.
Словно смутившись своей откровенности, он пошел к освещённой солнцем поляне. Анна двинулась следом.
— Вы слышите писк? — насторожилась она. — Вон там, под деревом! — Анна кинулась к едва опушенному акварельной листвой ясеню и присела в траву. — Галчонок! Совсем махонький. Выпал из гнезда. Боже, как он меня боится, дурашка!
Мишель осторожно ухватил отчаянно верещавшего птенца:
— Шустряк желторотый. А вот и семейство обеспокоилось. Ишь, целый табор собрался — засели в сторонке и галдят.
— У них там гнездо! Вон, — придерживая берет, Анна задрала голову, — на самой верхотуре.
— Держите. — Мишель повесил фотоаппарат на ее плечо, засунул галчонка за пазуху и начал взбираться на дерево. — Надеюсь, я не перепутаю квартиру.
— Не надо! Вы же свалитесь! — крикнула Анна, засунув постоянно сваливавшийся берет в карман.
