Конечно, существовало множество вполне рациональных «но», перечеркивающих все ее доводы. Ноэль могла поместить своих героев куда угодно, в любую известную ей среду, в любой город, не имеющий никакого отношения к событиям, происходившим в ее собственной жизни. Но какое-то неясное, смутное чувство подсказывало Катрин, что если история, описанная в романе, действительно происходила и, более того, происходила с Ноэль, то она не стала бы менять место действия. Слишком уж сильной была психологическая часть романа, слишком драматичными — события, больными и возвышенными описываемые чувства, чтобы отрывать их от сцены, на которой они родились.
Катрин задумалась. После смерти Ноэль она отказалась пересматривать ее архив, и все бумаги остались в доме отца. Придется все-таки его побеспокоить. Ей очень не хотелась говорить отцу об истинной причине своего интереса к личным документам матери, и она решила прикрыться интервью «Литературному журналу». Сказала, что их якобы интересуют какие-то наброски к повестям и эссе, которые она хочет найти в бумагах. Отец довольно равнодушно отнесся к этому, и, когда Катрин на следующий день приехала к нему, просто оставил ее в комнате матери.
Ноэль всегда была очень аккуратна со всеми своими бумагами, сортируя их по разным папкам и полочкам бюро. Быстро сориентировавшись, Катрин стала просматривать папки, где лежали черновики и наброски к «Птицелову». Ноэль редко сохраняла черновики, как правило, от всех ее произведений сохранялась лишь чистовая рукопись. Так было и с «Птицеловом». Тогда Катрин перешла к полкам, где хранилась переписка. Нетерпеливо отбросив в сторону пухлые конверты с письмами из различных благотворительных обществ, она стала перебирать короткие записки каких-то незнакомых людей, письма из издательств и газет, послания друзей и знакомых, чьи имена ей ни о чем не говорили. И вдруг на одной из полок она заметила небольшую пачку писем, обернутую в тонкую белую бумагу, на которой четким почерком было выведено: «Катрин».
Катрин осторожно взяла пакет и развернула бумагу. Внутри оказалось несколько писем в пожелтевших конвертах. Судя по тому, что бумага была изрядно потрепана, написаны они были довольно давно и, по-видимому, перечитывали их неоднократно.
Катрин развернула первое письмо. Почерк был ей незнаком.
«Дорогая Ноэль, прости, что пропала так надолго, но тебя не найти в Париже, ты вечно занята, до тебя не дозвониться. Но это не главная причина. Я просто не знала, как сказать тебе то, что напишу сейчас. Хотя я думаю, что должна тебе признаться. Я влюблена в Себастьяна, и, кажется, это взаимно. Нам очень хорошо вместе, он удивительный человек, и я очень благодарна тебе, что ты нас познакомила. Ах, прости, что я говорю! Но ты ведь всегда говорила, что у вас с Себастьяном все несерьезно. Только секс. А я счастлива с ним, у нас очень много общего. Он столько всего сделал для меня за это время. Прости меня, милая. Надеюсь, ты не обидишься на меня. Люблю тебя. Твоя Катрин».
