О том, что произошло дальше, можно только догадываться. Видимо, Катрин все-таки последовала совету подруги и приняла какие-то снотворные таблетки, а потом выпила вина. После этого она опять позвонила Ноэль. Катрин говорила, словно в полусне, сказала, что уничтожила письмо и будет дожидаться возвращения Себастьяна как ни в чем не бывало, она поговорит с ним, все выяснится, и они опять будут вместе. Тут Ноэль поняла, что ее блестящая задумка опять дает сбой. Она принялась с энтузиазмом убеждать Катрин, что восстановление отношений невозможно и что встреча лишь доставит ей новые страдания. Катрин бросила трубку. Ноэль попыталась позвонить ей позже, но трубку никто не снял. Никто не отвечал на звонки и на следующий день, и еще через сутки.
Тогда-то Ноэль по-настоящему испугалась и поняла, как далеко зашла.
— Она прибежала ко мне в слезах и выложила всю эту историю в подробностях, — горестно проговорил отец, проведя рукой по лбу. — Она повторяла как заведенная, что не хотела ничего плохого, что ей только надо было, чтобы Себастьян оставил Катрин, потому что рано или поздно это все равно бы произошло. Она твердила, что сделала только то, что все равно бы случилось, что она лишь совсем немного ускорила события. Мы стали звонить Катрин. На этот раз трубку сняла какая-то женщина. Она-то и сказала, что три дня назад Катрин попала в аварию… Вела машину, будучи пьяной, да еще, как выяснилось потом, была напичкана какими-то таблетками. На скоростном шоссе ее занесло, автомобиль перелетел через ограждение и оказался на встречной полосе. Когда ее доставили в больницу, уже ничего нельзя было сделать.
Отец замолчал. Молчала и Катрин. Через несколько минут отец заговорил снова:
— У Ноэль хватило хладнокровия выразить той женщине сочувствие, а, положив трубку, она продолжала сидеть, не шевелясь и не поднимая взгляда. Я пытался заговорить с ней, но она не реагировала. Она молчала тогда больше двух часов. Я уже собирался вызывать врачей, когда она встала и четко произнесла: «Я убила Катрин. И никогда не смогу простить себе этого». Она не плакала, не кричала, она была чудовищно спокойна. Я тоже ничего не говорил, что можно было тогда сказать, в конце концов, она была права.
Я отпустил ее, когда она захотела отправиться к себе домой. Она была спокойной, равнодушной ко всему. Через день Ноэль позвонила мне и сказала: «Что случилось, то случилось, прошлого не вернешь, и мне придется жить с этим, и тебе придется жить с этим. Возможно, будет лучше, если мы будем вместе». Что я могу сказать? Я любил и понимал ее даже тогда. — Отец замолчал, поднялся с кресла и подошел к окну. Катрин молчала. — Теперь ты знаешь все…
