— Где же дочери учились? — я перевел разговор на безобидную тему.
— Хотели школу такую — ан… интернат, кажись, в Гуляевке открыть. Да война… Читать там, считать я их по календарю учу. Ну писать там, имя свое они умеют…
— И не скучно вам?
— Некогда скучать-то. Сегодня неходовой день был. Дичи почти не видели. Опять же ондатровые да лисьи капканы обойти надо. Рыбные снасти. То сайгака, то кабана и притащить, и разделать, и покоптить, и посолить надо. Дел на весь день! «Заготживсырье» нам ни задаром, ни в кредит ничего не дает Сами знаете. Расценки же невысоки… Посудите… — И дядя Иван ударился в такую глубокую бухгалтерию, что Вася мой, «бухгалтер», совсем приуныл. Поддакивал я, поддакивал, сколько мог, ровным счетом ничего не понимая ни в расценках, ни в оценках. Одно становилось понятно: не разговорить нам дядю Ивана за столом. Может, в тугаях, на охоте, проговорится? В доме — один человек, на охоте — другой. Да и не обязательно бандитам сюда, на хутор, приходить. Можно и в тугаях повстречаться. Дядя Иван мог и туда им снести все, что потребовали.
Разговор не клеился, я перебил хозяина:
— А поохотиться нам можно?
— Чего ж нельзя! Это дело. Вот мужская беседа, — оживился хозяин. — Только не обижайтесь, горожане, одних я вас не пущу. Кокуйская хлябь — штука коварная. Эй, Надя! Где чай? Да, не отпущу я вас одних. Тебя, — он посмотрел на Кабаргина и, видно, вспомнив его дотошные расспросы, ухмыльнулся: — Тебя я с Зиной пошлю, бухгалтер. А вот тебя, — он хлопнул меня по плечу, — с Ниной. У нее самый большой и богатый участок. Хотя и далековато. Да, слышь, ступаешь ты на больную ногу твердо.
— На раненую, — поправил я дядю Ивана, обратив внимание и на то, как ловко старик вывернулся. Нас с дочками на прогулку, а сам куда? Уж не пошлет ли он кого нам вослед? Только, может быть, я зря напраслину на дядю Ивана клепаю? Не подозревает ли он нас в связях с бандой больше, чем мы его — отшельника, которому ничего не стоит помочь банде продуктами, оружием, огневыми припасами? Ведь кю его в этом окаянном болоте охраняет? Только сам себя. Он со всяким должен ладить.
— Где ранило-то? Слышь-ка, ранило-то где? — переспросил дядя Иван.
— На фронте…
— На фронте так на фронте… — как бы снова замыкаясь в себе, пробубнил хозяин.
— Вот перевяжу — посмотрю, можно ли без дрына обойтись.
— Можно, сынок, ты уж твердо ступаешь. А перевязать, оно, конечно, перевяжи. Бинтов у нас да лекарств там… — он запнулся. — Есть кое-что…
