— Думаю, вы осведомлены, почему именно созван этот, — Делюжан сделал ударение на последнем слове, — тайный малый военный совет.
Голос у него был низкий и весьма приятный. В нём никогда не прослеживалось ни капли резкости или предвзятости к кому-либо, даже если она на самом деле имела место. Так же голос его всегда слышали, даже учитывая то, что он говорил очень тихо.
Как только были произнесены эти слова, Георг с видимым неудовольствием отложил очень интересную книгу и показал, что готов слушать. Первый министр, заметивший это, чуть улыбнулся.
Этот человек обожал тех, кто был в Тайной Канцелярии, ведь создана она была именно им, и считал тех чуть ли не своими детьми. Наверное, именно поэтому им так много прощалось. Быть кем-то для человека, управляющего страной, пусть даже не на бумагах, довольно выгодно. Особенно если этот человек обладает некоторыми чертами характера.
Делюжан ими обладал.
— Так вот… Надеюсь, у вас есть идеи сегодня? — Спросил он, снова выделив слово, на этот раз «сегодня».
Георг задумался. Вообще-то, он еще утром приготовил несколько довольно интересных идей, но… Он привык выставлять напоказ что-то уже готовое, то, в чём есть не только смысл, но и внешняя оболочка, на которую люди всегда любят обращать внимание.
Демолиш робко посмотрел на министра, но говорить что-то побоялся, хоть идеи у него были. Впрочем, вряд ли кто-то заметил бы, что он посмел что-то произнести. Его речь воспринималась другими, как ничего не значащий шелест листьев, к которому никогда никто не прислушивается и до которого редко кому есть дело.
Гораций же, только сгенерировав новую свою идею, как всегда решил вставить свои пять копеек, как нередко говорят в простонародье, и заодно выпендриться тем, что именно он до этого додумался первым.
— Я считаю, что… — начал он весьма резко и торопливо, но запнулся из-за того, что попросту забыл свою идею, и был вынужден снова сесть, обдумывать свои гениальные планы дальше.
Эдуард не смог сдержать смешка. Алесия фыркнула. Теодор с сочувствием посмотрел на молодого человека. Он один понимал, как трудно жить и пробиваться с таким характером. Хорошо быть энтузиастом, но на этом одном качестве далеко не выедешь. Пожилой вояка знал это, как не знал никто другой. Георг Хоффман, пытающийся отшлифовать свой очередной план, вдруг задал вопрос, в умах остальных людей, присутствовавших здесь, совершенно ничего не значащий, глупый и противоречивший самой цели данного собрания.
