Но это неудобное открытие не обеспокоило американского предпринимателя Ф. Барнума, который предложил 60 000 за трехмесячную аренду гиганта из Кардиффа. Когда Барнум не смог получить его для передвижной выставки (владельцы зарабатывали на нем слишком много денег, чтобы расстаться с ним), он просто заказал копию и выставлял ее, чтобы удивлять своих клиентов и пополнять свой кошелек. Гигант из Кардиффа, который видели большинство американцев, – это та самая копия. Барнум выставлял поддельную подделку. Оригинал сегодня прозябает в Музее фермерства в Куперстауне, штат Нью-Йорк. Говорят, что и Барнум, и Г. Менкен[29] пришли к неутешительному выводу, что никто еще не потерпел убытки, недооценив ум американской публики. Это наблюдение относится ко всему миру. Но не хватает не ума, а, скорее, систематической тренировки критического мышления.
Умный Ганс, конь-математик
В начале XX в. в Германии был конь, который умел читать, считать и был в курсе мировой политики. Или так казалось. Коня звали Умный Ганс. Он принадлежал Вильгельму фон Остину, пожилому берлинцу, который по натуре был настолько честен, что, как все говорили, обман исключался. Делегации выдающихся ученых приезжали посмотреть на чудо-коня и признавали его способности. Ганс решал математические задачи, стуча передней ногой, а на нематематические вопросы отвечал кивком или мотая головой из стороны в сторону, как принято в западной культуре. Например, кто-то спрашивал: «Ганс, чему равняется квадратный корень из девяти, умноженный на два, минус один?» После минутной паузы Ганс послушно поднимал правую переднюю ногу и стучал пять раз. «Москва – столица России?» Мотает головой. «А Петербург?» Кивок.
Прусская академия наук послала комиссию, возглавляемую Оскаром Пфунгстом, чтобы разобраться, в чем дело. Остин, который свято верил в силы Ганса, не возражал против исследования. Пфунгст заметил несколько интересных закономерностей. Иногда чем сложнее был вопрос, тем больше времени требовалось Гансу для ответа; или когда Остин не знал ответ, Ганс также не мог ответить; или когда Остин выходил из комнаты, или когда на глазах у лошади были шоры, Ганс давал неправильные ответы. Но были случаи, когда Ганс отвечал правильно в незнакомом месте, окруженный скептиками, при этом Остина не было не только в комнате, но и в городе. Разгадка в конечном счете была найдена. Когда Гансу задавали математический вопрос, Остин немного напрягался, боясь, что Ганс стукнет копытом недостаточное число раз. Когда же Ганс стучал нужное число раз, Остин непроизвольно и незаметно кивал или расслаблялся – незаметно для всех наблюдателей, но не для Ганса, который награждался кусочком сахара за правильные ответы. Даже команды скептиков, которые наблюдали за копытом Ганса, когда задавался вопрос, жестами или позой подсказывали коню правильный ответ. Ганс не знал математики, но был очень чувствителен к непроизвольным невербальным знакам. Подобные знаки бессознательно передавались лошади, и когда задавались вербальные вопросы. Умный Ганс был назван так недаром: он был конем, который приспособился к одному человеку и обнаружил, что и незнакомые люди могут дать ему необходимые подсказки. Но, несмотря на недвусмысленную природу доказательств Пфунгста, подобными историями о считающих, читающих и разбирающихся в политике лошадях, свиньях и гусях продолжали забивать мозги легковерные люди во многих странах
