— Черт, да, — простонала она, когда я толкнулся в нее, ощущая, как ее тело сжимается. Я встал на колени, приподняв ее за попу, и повернул. Подняв одну ее ногу себе на плечо, я трахал ее, что было сил, наблюдая за реакцией. Она выкрикивала ругательства, которые я поглощал, как наркотик. — Черт, да, да, сильнее, ааа, да, трахай меня, Пэкстон. Сильнее.
Ее тело тряслось подо мной, поддаваясь мне. Габриэлла потянулась к своему клитору в тот же момент, что и я. Я с силой надавил на него, врезаясь в нее, и поддался собственному удовольствию. Ее тело напряглось в позе, свойственной одержимой демонами, и она задрожала, переживая сокрушительный оргазм, который испытывал и я. Переплетение наших тел, напряжение в воздухе, скопившееся вокруг нас, и безумие наших жизней взорвались в одно мгновение. Волна за волной накатывали на нас пока, наконец, мы не расслабились, сначала она, а после и я. Прямо на нее.
— Тебе от меня не убежать, Габриэлла, — сказал я, тяжело дыша.
— Я попробую.
Она хотя бы была честной. Я не сомневался, что она попробует. Не буду лгать, я правда думал позвонить Нику и попросить прекратить все это. Не знаю, перенесем ли мы шесть лет воспоминаний. Одно я знал точно — мне это не нравилось.
Той ночью я обнимал ее чуть сильнее, надеясь подарить ей необходимое чувство безопасности, но страх все равно присутствовал. Вся эта ситуация могла сломить нас, и я не был слишком горд, чтобы понимать возможность такого развития. Я молился Богу, в существовании которого не был уверен, чтобы это прекратилось. Не хочу, чтобы она что-либо вспоминала.
На протяжение следующих недель не произошло ничего необычного. Учитель Роуэн второй раз приехал осматривать дом Лейна, а у Вандера выпал зуб. Раньше Офелии... Она была зла, потому что проиграла спор. У каждого из них было по шатающемуся зубу, уже готовому выпасть, но оба боялись вытянуть их. К счастью для Вэна, ему помогло мороженое. Зуб застрял в нем. Помимо этого мы были обычной семьей. Жена была счастлива, дети здоровы, а меня ублажали в постели. Много.
Хоть я и осторожничал с ней все время, прошел примерно месяц, прежде чем произошло что-то неординарное. Но случилось это не потому, что она что-то вспомнила, а скорее из-за гормонов. Я не помнил, чтобы такое было, когда она вынашивала Роуэн. Но снова-таки, они не стала бы кричать на меня. В одно мгновение она смеялась, в другое превращалась в бормочущий сосуд из слез, который я не мог понять. Слава Богу, причиной этих срывов я не был, как и ее вспоминания, по крайней мере, она об этом не говорила. Я почувствовал напряжение в воздухе, как только зашел домой и увидел детей на улице, а не перед телевизором, как обычно бывало.
