— Благодарю, — Кеёрна приложил руку к груди. — Теперь о наших земных делах. Когда мы ехали из города на мызу, я же вам рассказывал…
— Простите, Юрий Иванович, но дорога была не слишком легкой, и поэтому некоторые проспали весь путь и не слышали ваших слов.
— Хорошо. Наши крестьяне — традиционных христианских взглядов и поэтому не слишком жаловали семью Соостеров, считая их грешниками. Я говорил, что виной тому противоестественная связь отца с дочерью.
— Это установленный факт?
— Прежняя горничная сбежала от Соостеров, якобы застав отца с дочерью в непотребном виде на сеновале.
— Другие свидетели были?
— Не знаю, — честно ответил эстонец.
— Как к такому относилась жена Айно?
— Цецелия? Забитая женщина, подчинявшаяся всем причудам мужа.
— Тиран, — пробурчал Евгений.
— Ну, не тиран, а больше самодур, — подсказал Юрию Ивановичу Громов.
— Кроме того, Айно же приписывали отцовство мальчика Яниса, хотя в документах его отцом был записан Лану Шаас, это второй подозреваемый.
— Как этот попал в отцы?
— У Вену, дочери Айно, была с ним несколько лет назад связь.
— Этот Лану холост?
— Нет, женат.
— Вы опрашивали его жену? — поинтересовался Кирпичников.
— Вот она и заявила, что муж пришел почти под утро. Объяснить, где находился, он отказался, хотя ни на одежде, ни на сапогах не обнаружено ни пятнышка крови.
— Этот Шаас арестован?
— Нет, да и куда он может сбежать? Только в лес. А третий подозреваемый условен.
— Как это понять? — опять подал голос Громов.
— Каарл Грубер — муж Вену — был призван в армию в пятнадцатом году, и с тех пор его никто не видел и о нем не приходило никаких бумаг.
— Каких?
— О том, что погиб. Он как в воду канул. Но мы не списывали его со счетов скорее по… как это, по инерции.
— Грубер, как я понимаю, отец Цецелии-младшей.
— Совершенно верно.
— Вы не проверяли сведения о нем в Военном министерстве?
— К сожалению, не успели. Но кроме перечисленных, в подозреваемых банда бывших солдат, воевавших за германцев.
— Четыре года после войны прошло, неужели их до сих пор не изловили? — удивился все тот же Громов.
— Они не причиняют нам большого беспокойства. Никого не грабят, не убивают, крестьян беспокоят, если можно так сказать, по мелочи.
— Следовательно, их мы можем отмести из-за миролюбивости? — улыбнулся Сергей Павлович.
— Можно сказать и так, — не принял иронического шутливого тона Юрий Иванович.
— Сегодня, господа, был слишком длинный день. — Кирпичников положил ладони на стол, затем резко поднялся. — Всем отдыхать.
