В его груди билось как раз такое же неровное сердце (врачи говорили, что это врожденная патология). Руки тряслись, он забыл, где лежат самые необходимые вещи. На всякую бесполезную ерунду он натыкался по многу раз, а носки и трусы попрятались от него, как в «Мойдодыре». Просто необходимо выпить, подумал Ремин, безуспешно охотясь за чемоданом.
Бутылка и не думала прятаться, Ремин плеснул себе полстакана. Алкоголь прояснил голову, носки сразу же обнаружились в сушилке. Когда Ремин открыл гардеробную, чемодан сам свалился с верхней полки, раскрывшись, как акулья пасть. Набив его нутро барахлом, Ремни включил ноутбук. Очень быстро нашелся удобный прямой рейс до Франкфурта, избавлявший его от необходимости выбора конечного пункта назначения прямо сейчас. Да и в самом Франкфурте наверняка можно провести время с пользой и интересом.
Рейс поздно вечером. Ремин рылся в ящиках стола в поисках документов, потом проверил баланс на счетах. Сообщение директору он напишет уже из аэропорта, перед самой посадкой. Ремин нашел документы, внизу лежала пачка старых фотографий, улыбающееся лицо Кристины, какое-то южное море, Кристина гладит круглый живот. Не живот, подумал Ремин, животик, никогда она не была так сексуальна, как в середине срока. Телефон загудел. Ремин рассеянно посмотрел на экран: письмо с незнакомой почты. Он рассеянно пробежал его глазами, архив каких-то транзакций. Некогда с этим разбираться — наверное, один из клиентов отправил.
Мысленно Рсмин улетел далеко и во времени, и в пространстве, рука перебирала фото, скользкий глянец не хотел складываться ровно. Одно фото он возьмет с собой, но какое? Они все одинаковы, отличаются только наклон головы и ширина улыбки.
Шум за спиной отвлек его от приятных мыслей. Не просто царапание по стеклу или шорохи на террасе, а резкое дерганье за дверную ручку, клацанье открывающейся двери и медленные шаги по коридору. Фотографии осыпались у ног Ремина, когда он вскочил на ноги. Сердце сразу же дало о себе знать, он схватился за стену, чтобы не упасть, но промахнулся. Его качнуло, как попавший в шторм корабль, и непослушные ноги сами вынесли его к коридору, где во весь рост распрямилась черная, пахнущая тленом и лесной землей фигура, протянувшая к Ремину скрюченные ладони серо-зеленого цвета, с которых лоскутами слезала кожа. Ремин застыл в странном поклоне, чувствуя позывы к рвоте, понимая, что вместе с неплотным завтраком он исторгнет из себя и сердце. Черная фигура сделала еще один шаг, оставляя на полу комья лесной земли и палой хвои. Запах тления стал невыносим. Ремин почувствовал, как на его плечи ложатся ледяные, очень сильные руки. Кажется, он обмочился, но полной уверенности не было. Крылов потянул его к себе, словно они пытались разучить какое-то замысловатое ритмическое движение, и Ремин нашел в себе силы выпрямиться. Что-то хрустнуло у него в шее и груди одновременно; резкая боль ударила откуда-то сбоку; во рту появился привкус крови. Ремин смотрел на страшное, раздутое, перепачканное грязью лицо, и только наступившая темнота скрыла последний миг узнавания. Больше он ничего не чувствовал.
