— Ты датчанин, что ли?
— Я такой датский датчанин, что дальше некуда, и ничего я с этим поделать не могу! — он потянул кожу возле правого запястья пальцами левой руки и отпустил как резинку. Он проделал это еще раз, а потом изо всех сил ударил себя по руке, потом по голове, потом дал самому себе пощечину. — Вот не могу, и все тут! Такой, черт возьми, датский, что дальше некуда!
— Но ведь ты хорошо говоришь по-исландски?
— Ты замужем?
— Да.
— И где же он?
— Вон он.
— Где?
— Вот.
Она указала на малорослого большеголового мужчину, который шел к их столику с бутылкой вина, тремя бокалами и архисерьезным лицом.
— Этот лобастый?
— Да. (Смех.)
— И как его зовут?
— Алли.
— Алли?
— Ну да, Адальстейнн.
— Адальстейнн?
— Ага. Или просто Стейнн[56].
— Или Стейнн… Он, что ли, сам не может определиться? Вот если б я был твоим женихом… А у тебя глаза как камешки. Два камешка.
— И что?
— А можно, я их себе возьму?
Он выговаривал слова нечетко. У него заплетался язык от пьянства, а вихор надо лбом отчаянно трясся.
— Себе?
— Да. Можно их взять себе?
И тут случилось нечто странное, наверно, в ткани судьбы спустилась петля, иначе это никак нельзя было объяснить.
— Да-да…
Малорослый лобастый мужчина подошел к столику и поставил на него свои три бокала и бутылку. Вино в ней было, судя по всему, испанское. Он сказал что-то, что никто не расслышал, и уселся напротив мамы. Его серьезные глаза под непомерным лбом были как две хижины под высокой горой. Он наполнил бокалы. Выглядел он при этом неловко, как будто предлагал другим вино впервые в жизни.
— Алли, это… это Ян… э-э-э, Флемминг, да? А тебя в самом деле зовут Ян? Ты вовсе никакой не Ян. Ты исландец.
— Это Бьёрнссон, буржуйский сынок, — сказал лобастый на удивление сильным грудным голосом, который струился из его тщедушного тела, словно канат из лодки.
— Правда? А ты его знаешь? — спросила мама.
— Я думал, что таким желторотикам пить нельзя.
Это произнес голос-гора сквозь пьяный гомон.
— Что? — переспросил папа из глубин хмеля. Два камешка, которые дала ему мама, он положил на столе перед собой и улыбался им потаенной улыбкой.
Адальстейнн не обратил на него внимания и наполнил бокалы.
— Выпьем!
Мама и Берта чокнулись с ним.
— А-а, вот ты где, голубчик! Да еще за одним столом с большевиками! — Бенни Торс и его брат Хильмар подошли к столику и властно и уверенно возвышались над сидящими за ним. — Все с тобой ясно, пить ты не умеешь. Как говорит наш брат Рикки, надо выбирать собутыльников выше себя, а не ниже. Пошли, нам уже пора.
