Так, может, на этот раз фортуна заметила Трескуна и подбросила настоящий подарок?
Подследственный вошел в комнату для допросов, слегка сутулясь. Необходимость держать руки за спиной, а также давление казенных потолков на плечи, хотя эти потолки могут быть и высокими, заставляют людей опускать головы, сутулиться. А Трескун чувствовал себя на высоте: солиден, серьезен, строг.
— Садись, Полуян.
Главное — сразу же дать понять вошедшему, что он — всего лишь таракан, попавший под сапог закона.
Но Полуян оказался не из тех, кто позволял вытирать о себя ноги.
— Слушай, майор, и запомни. Есть устав, который даже для прокуратуры никто не отменял. И тебе, — Полуян сделал ударение на этом слове, — тебе никто не давал права обращаться ко мне на «ты».
Трескун скривил губы в презрительной усмешке: дурак он, что ли, Полуян? Это там, в полку, на плацу, он, Трескун, должен был бы стукнуть копытами и спросить у подполковника разрешения обратиться. Здесь, где окошки в клеточку, все иначе. Только дурак такое понять не в состоянии.
— Что предлагаете? — Трескун старался говорить язвительно, но от обращения на «ты» все же отошел.
— Я не предлагаю, а требую обращаться ко мне, как записано в уставе: «Товарищ подполковник».
— Вы не маленький, — Трескун начинал злиться, — и понимаете: подполковником вам ходить недолго.
— Когда покажете мне приказ о разжаловании или изгнании из армии, тогда называйте Игорем Васильевичем и на «вы». А пока, даже здесь, я для вас подполковник.
— Здесь вы подследственный. Вот так!
— Да пошел ты! Либо обращайся ко мне как положено, либо беседуй с кем-нибудь другим!
— Хорошо, товарищ подполковник. Вы знаете, какого рода преступление совершили?
— Слушайте, майор, здесь не место играть в шарады. Установить, какого рода преступление я совершил и совершал ли его вообще, — ваше дело, а не мое. Даже если я что-то и сделал не так, на себя клепать не стану.
Трескун скорчил недовольную гримасу.
— Хорошо, объясняю. Мы имеем дело с неповиновением. — Майор пододвинул к себе Уголовный кодекс в замусоленной обложке. Открыл страницу, отмеченную закладкой. — Неповиновение, то есть открытый отказ от выполнения приказа командира, а равно иное умышленное неисполнение приказа, совершенное в военное время или в боевой обстановке, карается смертной казнью…
— Вы, законник, — вспылил Полуян, — покажите мне документ, в котором сказано, что в стране объявлено военное положение, что Россия ведет войну.
