Улисс прибавил ходу. Нужно с ними встретиться. Кто бы они ни были — ему нужно с ними поговорить.
След привел Улисса прямо ко входу в Яму, однако лыжня исчезла раньше — свирепень затоптал ее. Самого его тоже не было: судя по следам, он покрутился перед входом, погрыз колпак и ни с чем убрался в лес. Маленькая круглая дверца оказалась незапертой, и Улисс протиснулся в тесный тамбур. Дошел, подумал он. Все-таки дошел. Что бы тут ни творилось, свирепень остался снаружи.
Он отыскал вторую дверцу, ведущую из этого тамбура в другой, побольше — с горящей свечой на подставке и с крюками для одежды. На крюках висело несколько старых, облезлых курток и тулупов. Улисс стянул свою куртку, хорошенько вытряхнул ее и тоже пристроил на крюк. Пришлось оставить и копье, бродить с ним по тесным, извилистым коридорам Ямы неудобно, и пользы от него мало, да и непривычно как-то входить в дом с оружием, охотиться пришел, что ли? Улисс пристроил копье в углу и, отвалив тяжелую металлическую дверь, выбрался в коридор, кольцом охватывающий помещения верхнего этажа.
В коридоре было пусто, но из старухиной кухни (Улисс хорошо знал, где она находится) доносилось позвякивание посуды и тихий стук ножа по доске. Улисс направился туда.
Дверь в кухню была приоткрыта, и он увидел саму старуху Канитель, спокойно нарезающую какую-то зелень для супа. На плите перед ней стоял большой ворчащий горшок, накрытый крышкой. Из-под крышки вырывался белый пар, чудный мясной запах наполнял всю кухню. Улисс сглотнул слюну.
Он открыл скрипучую дверь, вошел и остановился у порога. Старуха искоса взглянула на него, но продолжала работать ножом…
— Ну, чего пришел? — проворчала она. — Вниз иди, нечего тебе тут делать!
— Бабушка Канитель, ты меня не узнаешь? — спросил Улисс.
Старуха вдруг замерла, выронила нож и медленно повернула к нему голову.
— Улисс, сынок! — ахнула она, всплеснув руками. — Да это, никак, ты!
— Я, бабушка, — облегченно рассмеялся Улисс. Увидев, как обрадовалась старая Канитель, он почти забыл все свои тревоги. — Конечно, я! А ты думала, кто?
— Да как же ты выбрался ко мне? Вот радость-то! — продолжала старуха, пропустив его вопрос мимо ушей. — А Ксаночка-то где же? — Она вдруг осеклась. — Ах, да…
Улисс промолчал.
Канитель пригорюнилась, словно что-то вспомнила. Выцветшие ее глаза смотрели куда-то вдаль.
— У тебя кто-нибудь живет? — спросил Улисс.
Старуха покачала головой.
— Нет. Кому тут жить? Одна я теперь осталась. И пора бы помирать, да все смерть не берет. Молодых вон берет, а меня — нет…
