– Что, боишься водички холодной?
– Вот ещё! – и он начал раздеваться.
…
Княжна перевернула початки, пекшиеся на углях.
– Близкого человека учить проще. В старые времена знания только так и передавались, от отца к сыну. Женщине и мужчине тоже полезно бывает хорошо знать друг друга.
– А почему тогда Лесник?..
– Не взял тебя? Ему это не нужно. Из любого правила есть исключения. Он в первую очередь связан с этой землёй, да и он сам еще молодой. Вот придет весна – сама все увидишь. Вторая причина: ты городская, да ещё и с Перекрестка. Что с тобой и с ним будет, если связь будет слишком тесной, предсказать трудно. Обычно общий ребенок означает конец обучения. И третья: сильно привязываться к ученику не следует.
– Почему?
– Потому, что тогда трудно будет пожертвовать им в случае необходимости, как пожертвовала я своим…
…
Она раньше никогда не брала учеников из русских. Иван оказался хорош, знания подхватывал налёту и через месяц уже мог и глаза отвести, и пулю при необходимости. Войне вообще учатся быстро, а уж когда она вокруг…
Они отступали вместе, цепляясь за высотки и реки, убивая и уворачиваясь от смерти. Потом была зима и немцы наконец остановились, а потом и откатились назад по обледеневшие дорогам, бросая технику и оружие. Но тот, кто их вел, так ни разу и не вышел под выстрел. Это произошло много позже, когда замкнулось кольцо окружения на Волге и перед потерявшим ученика еще летом сорок первого года Зигфридом встал выбор: лишиться своих лучших солдат, или рискнуть самому. Он выбрал второе.
…
– Прорвались.
– Согласна.
Противотанковая пушка за холмом выстрелила последний раз минуты три назад. Очередной рубеж обороны был прорван. Артиллеристов намотали на гусеницы, теперь был их черед. Замаскированные “ЗИСы” и “сорокопятки” полка ИПТАП ждали своего часа.
Она сделала все, что могла. Командир полка превзошел сам себя, выбирая позиции. Ротные не спали всю ночь, готовя огневые. Саперы заложили мины на дороге. Люди вымотались в сопли, но не ощущали усталости, потому что с ними была ведьма.
Полк ждал. У них даже были танки. Два чиненых-перечиненных Т-50, непонятно как уцелевших в первые два года войны, стояли в ложбинке, закиданные снегом. Слабоваты против немецких “четвёрок”, но это было все, до чего она дотянулась отсюда. В конце концов главным было не это.
Впервые она ясно ощущала перед собой настоящего врага, равного ей по силам, если не превосходящего. Опытного, смелого, побеждавшего всю жизнь, проломившегося от границы до Москвы и взявшего Севастополь, откуда с большим трудом смог спастись раненый Скиф. Враг не боялся идти первым и она даже могла бы его уважать, если бы не ненавидела так сильно.
