– …он поступил сразу после аварии. Кто-то из сменного персонала станции, но кто – не знаем. Они все почти все время без сознания, а родственники эвакуировались. Не было возможности…
Ощущение чего-то чужого, как тогда, в лесу, в ночь аварии, вернулось. Ирина, пожалуй, могла бы сейчас найти источник этого и без сопровождения. Тот, что превратил нежить в призраков, был здесь и ему было очень плохо.
– …одежду конечно пришлось убрать. Там радиоактивная пыль, все светилось. Документов никаких, а к нам столько людей сейчас поступает. Мы у себя оставляем только тех, что при смерти, остальных на машинах отправляем в республиканскую больницу, даже тяжелых…
“Волос на голове у него почти не осталось,” – подумала она. – “Что называется, полный комплект: ядерный загар, сыпь, синяки под глазами. Капельница. Кислородная маска, но дыхания не заметно. Сколько же он там рентген отхватил?”
Лежащий открыл глаза.
– Успели… – почти неслышно прошептал он.
Медсестра ойкнула и выскочила из палаты.
– А вот врач не успеет…
– До врачей ли тебе теперь? – спросил Лесь.
– Я знал, что придете, – прошептал тот. – Ждал. Боялся, что не успеете. Сказать вам хотел… Когда взорвалось, я был совсем рядом. Видел, как бетон вокруг светился от радиации. Подумал, что все, отбегался. Жить очень хотелось. Понимаете? Было страшно…
Он начал задыхаться и сделал паузу. Ирина молча смотрела на живого мертвеца и не знала, что сказать. Потом тот заговорил снова:
– Потом через страх пришло понимание. Радиация была холодным светом и я видел в этом свете. Вокруг были тени. Я потянулся к ним, они – ко мне. Я приказал им спасти меня и они послушались.
– Ты изменил и подчинил местную нечисть. Всех, что была вокруг, – сказал Лесь.
– Я не знал. Они меня вынесли. Потом делились со мной жизнью. Меня уже не слушались, но делились. Потом вы их убили. Теперь моя очередь?
Они молчали. Зигфрид тихо сказал:
– Оставьте нас вдвоем.
Лесь повернулся и вышел. Ирина следом. Идущего к палате врача учитель остановил коротким жестом, а когда тот попробовал возмутиться, то обнаружил, что его рот почему-то не открывается.
Зигфрид появился минуты через три. Вышел, посторонился, пропуская врача.
– Священника на поле боя даже в старые времена можно было встретить не часто, поэтому любой из рыцарей нашего ордена мог принять исповедь умирающего. Пусть идет с миром.
