…
Ночью Ирине опять не спалось. Она поднялась с дивана и вышла из квартиры, которую они заняли на ночь. На лестничной площадке горел в жестяном тазике крошечный костерок. Дым вытягивало в открытый люк, ведущий на крышу. У костерка сидел, наклонив голову, Зигфрид.
– Не спишь? – спросила она.
Тот усмехнулся.
– Если я сплю, то как я отвечу? А если нет, то зачем было спрашивать?
– Просто спросила.
– Русский язык очень сложен. Много очень спорных оборотов. Ты никогда не задумывалась над тем, что фразы “чайник долго нагревался” и “чайник долго НЕ нагревался” означают по-русски одно и то же?
– Немецкий проще?
– Да. Сложнее только японский. Предупреждая твой следующий вопрос: кроме них я знаю английский, испанский, французский и латынь.
– Ого! Хотя… Где воевал – там и учился?
– Не только на войне. Вот сейчас мирное время, а мы в разведке.
Он был прав. Разведка – именно так это и следовало назвать. Ничейная территория, нейтральная полоса и где-то рядом идет бой. Даже отсюда слышен рев вертолетов, которые что-то сбрасывают вниз, на атомную станцию. Сейчас там наверняка работают и солдаты, и пожарные расчеты.
– Война никогда не кончается.
– Христос так и сказал: “Не мир принес я вам, но меч”.
– В Библии всему найдется оправдание.
Зигфрид покачал головой.
– Ты пока плохо знаешь Библию. На самом деле оправдание не нужно. Просто ты рассматриваешь войну с точки зрения человеческой морали, а я с точки зрения веры. Это совершенно разные вещи и на самом деле они прямо противоположны. Нет большего врага веры, чем мораль и для тебя такой подход не имеет никакого смысла. Ведьма в любом случае живет вне морали. Но и я тоже.
– А как же христианские “возлюби”, “покайся” и все тому подобное?
– Мораль не имеет к этому отношения. Думаешь, Каин не любил Авеля?
Ирина вспомнила поиски библиотеки Ивана Грозного и серый пепел сгоревших книг, сыплющийся из толстых, окованных металлом, переплетов.
– Откуда мне знать?
– Если бы не любил, то не стал бы вместе с ним устраивать жертвоприношение. Любовь идет изнутри, в том числе и любовь к Богу, а мораль всегда навязывается снаружи, другими людьми. Так создается иллюзия веры и в эту иллюзию, как в дверь, входит Сатана.
– Опять ты про него, на ночь глядя.
– Глядя? Зачем на нее глядеть? А, понял, такой оборот речи… В упоминании этого имени нет ничего страшного. Страшно, когда человек подчиняется ему. Человек тогда становится гордым, а душа его – похожей на остров и она отдаляется от Бога все больше и больше. Потом человек оглядывается и видит, что Бог оставил его, хотя на самом деле это не так. Бог все там же, где и был, только до него уже не дотянуться. Человек может остановиться и, утратив веру, хотя бы соблюдать ритуалы. Так поступают многие. Они посещают церковь, слушают проповеди и это удерживает их от падения. Однако есть и другие, кто может осознанно начать искать другой источник силы. Этого ждет Сатана и становится их учителем. Это означает смерть. Как в той легенде про золотую цепь, которую Лесник рассказал вечером. Такие люди внутри – как камни и любви в них ровно столько же. Мораль – это вера, навязанная человеку обществом. Даже не всем обществом, а его лицемерной частью.
