Но денег стало еще меньше, вот что.
Дикий визг раздался снаружи — в тишине почти ночного переулка это звучит весьма неприятно. Думаю, кто-то еще наткнулся на пьяного, и непонятно, зачем так орать. Но свет в комнате я все-таки выключу на всякий случай, чай я и на ощупь смогу заварить, тем более, что прямо напротив моего окна фонарь, и это очень удачно: в комнате достаточно светло.
Я нарезаю сырок тонкими ломтиками и укладываю их между тонкими кусками черного хлеба. Это не очень свежий хлеб, но зато он дешевый, и я могу не экономить, у меня его еще полтора кирпичика. С чаем это вкусно. И такую еду я все-таки могу понемногу есть, она не начинает вонять сразу.
За окном происходит что-то непонятное — виден свет от мигалок, и это не просто машина «Скорой», а еще и полиция. Возможно, этот тип, который валялся там, был не совсем пьян — может, его кто-то избил. Ну, его достаточно быстро обнаружил кто-то более впечатлительный, чем я.
Книжку читать в свете фонаря я не могу — нет, буквы видны, но для зрения это не очень хорошо, а оно у меня и так паршивое. Тем не менее спать я тоже не могу — во-первых, еще рано, во-вторых, в коридоре суматоха — возбужденные голоса и топот ног. Я так понимаю, соседи бегут поглазеть — ну, а я нет, для меня подобное зрелище вообще развлечение ниже среднего. Но зажигать свет я не стану, пусть думают, что меня нет дома.
Я иду в кладовку и зажигаю там свет. Если перетащить сюда матрац и плед, то можно закрыться, спокойно попить чаю и почитать.
Вы поймите меня правильно. Если даже тот чувак был не пьян, а мертв, ничего изменить я не могла. И сейчас не могу. Но толпа у трупа — это совсем не та толпа, в которой я жажду оказаться. Я совершенно не хочу стать объектом внимания кого бы то ни было. Я не хочу фигурировать в сводках и прочих репортажах, даже случайно.
В кладовке очень даже можно жить — в первый же день моего пребывания в этой квартире я вымыла ее, как и всю квартиру, и сейчас папин спальный мешок нормально разместился, и коробки с моими пожитками особо не мешают, с ними даже лучше. Пожалуй, я стану здесь ночевать постоянно, мне сейчас очень уютно.
В дверь позвонили, но ведь я не обязана открывать? Завтра отключу звонок.
Я пью чай вприкуску с хлебом, а Мэри Поппинс катит коляску с близнецами в бакалейную лавку. Надо же, кучу всего набирают в долг, а ведь стоит выгнать Робертсона Эя и горничную, и денег в семье прибавилось бы. А накрывать на стол и стричь газон могли бы Джейн и Майкл, детей надо приучать к труду. Да и сама миссис Бэнкс могла бы поднять задницу, если на то пошло.
