.
Быть может, и верно, что увлечение интеллектуалов играми с языком отпугивает тех, кто считает, что культура – это вопрос следования правилам, но выводить отсюда объяснение подобного увлечения с точки зрения отпугивания необоснованно. По меньшей мере, следовало бы предложить каузальный механизм, при помощи которого такого рода поведение поддерживалось бы непреднамеренными и благотворными последствиями[166]. Аналогично, хотя образ жизни буржуазии действительно таков, что постороннему очень трудно выдать себя за своего, и это обстоятельство играет ей на руку, только некритичный или гиперподозрительный ум может заключить, что в нем и состоит причина, по которой буржуазия ведет себя так, как она себя ведет. Макс Шелер пишет в «Ресентименте» – книге, которая наряду с работой Веблена является предшественницей «Отличия», – что зависть возникает «благодаря самообману, который наше бессилие овладеть вещью выдает нам за позитивную силу, направленную „против“ нашего стремления к обладанию»[167]. Бурдьё производит теоретический аналог этой операции. Он чуть ли не одержим препятствиями, с которыми сталкиваются обманщики, мошенники, подражатели и выскочки. Однако вместо того, чтобы вывести трудности из внутренней проблемы невозможности намеренно выбирать отношения, которые являются по сути своей побочными продуктами, он подыскивает им объяснение в неосознанных стратегиях, применяемых классами, чей образ жизни подделывается или имитируется. На мой взгляд, он стал жертвой заблуждения, о котором говорилось в первом абзаце настоящей главы и которое будет обсуждаться далее в разделе II.10.
Аксиома, согласно которой поведение с целью произвести впечатление непременно не справляется с задачей, очевидно, оспаривается следующим замечанием: можно вызвать искомые состояния в других людях, подделав указанное неинструментальное поведение. Ясно, что часто так и происходит. Часто можно добиться успеха при помощи тщательно сымитированной беззаботности, деланого безразличия, тонко рассчитанной щедрости или вдумчиво спланированной спонтанности. Многие из приемов соблазнения основаны на подобных стратегиях, порой дополненных обезоруживающей искренностью в отношении того, что человек делает. В романе Гамсуна «Мистерии» главный герой Нагель сначала поражает бедную Дагни своими странными разговорами и поведением, а потом добивает, признавшись, что все было рассчитано на то, чтобы ее поразить. Конечно, признание в отсутствии спонтанности само должно быть спонтанным! Вальмон в «Опасных связях» при помощи подделки успешно влюбляет в себя президентшу де Турвель, тогда как для соблазнения Сесиль де Воланж требуется всего лишь капелька шантажа. В качестве еще одного примера удачной подделки, подсказанного мне в беседе Эрнестом Гелнером, можно привести магрибскую «большую шишку» – важного человека, который следит за тем, кто подъезжает к его дому, чтобы принять гостя с хорошо отмеренным количеством внешне нерасчетливого гостеприимства.
