В голове всплыл образ седовласого мужчины в очках. Я сидела в кресле и болтала ногами. Я была маленькой. Он попросил меня нарисовать картинки, и я изобразила дождь и стекло. Красный дождь. Я закрыла глаза, и темноту заполнила бледная, безжизненная рука.
– Расскажи мне.
– Ш… Все хорошо. – Брейден прижал меня к груди, и тогда я почувствовала влагу на своих щеках. Я быстро вытерла шеки, смущаясь своей несдержанности. – Ты такая сильная, Чарли. Ты все вспомнишь. И я буду рядом, когда это произойдет.
Часть меня хотела умолять его рассказать мне. Но другая часть, та, которая все еще смущалась слез в глазах, хотела закрыть эту тему и никогда ее больше не поднимать. Хотела сесть в машину и умчаться подальше от прошлого.
Сердце Брейдена размеренно билось под моей щекой. Каждый удар притягивал меня все ближе к нему. Вскоре его рука начала выписывать ленивые круги на моей спине. Вот оно, определение пытки – любить кого-то, кто всего лишь хочет быть твоим другом.
– Я хочу знать, – в конце концов прошептала я. Мне казалось, рядом с ним я могу справиться с чем угодно.
– Тогда тебе нужно поговорить с папой.
– Он работает в ночную смену. Я увижусь с ним только завтра, когда вернусь с работы. Ты не можешь мне рассказать?
– Не могу. Не имею права.
Из кухни донесся громкий смех, и я почувствовала, как взгляд Брейдена устремился к двери. Интересно, хотелось ли ему быть там с Эмбер? Переживал ли он из-за того, что Гейдж проводит с ней время? Этих мыслей было достаточно, чтобы оторваться от Брейдена и сесть прямо.
– Я в порядке, – заверила я, вытирая глаза, чтобы не осталось и следа слез. – Думаю, я просто очень устала. Эта неделя была тяжелой.
– Видимо, ты не захочешь завтра сыграть в футбол? Твой брат организовал игру. – Брейден пытался поднять мне настроение. Он думал, что футбол, как всегда, поможет, но сейчас мне хотелось только одного – позвонить папе и выяснить, что все от меня скрывают. – Извини. Тебе сейчас многое нужно переосмыслить.
Я выдавила улыбку:
– Прекрати меня читать. Это жутко.
– Но ты как открытая книга. Я же говорил, что знаю тебя лучше, чем ты знаешь меня.
Наши взгляды встретились. От его упоминания о разговорах у забора, так нарочито брошенного средь бела дня, мои щеки на мгновение зарделись. И что он хотел этим сказать? Что догадался о моем маленьком открытии в лагере? Что мои чувства к нему были ясно написаны у меня на лице?
Смех Эмбер прервал наше уединение. Она заглянула в гостиную:
