не давало мне покоя, и, будь моя воля, я бы больше не встречалась с магистром
пустоты, несмотря на теплые чувства, которые к нему питала. Бесплотная надежда -
это жестоко. Но еще более жестоко сначала её дать, а потом забрать.
Внутренний голос напоминал, что я сама решила отказаться от Анри и забыть его.
И тот же голос твердил, что раз Анри пошел к Вайхесу, значит, ему не все равно. Как бы
он ни старался выказать безразличие, здесь им и не пахло. Вот только разве мне стало
легче из-за его поступка? Нет, только возрос страх. Вскоре он вырос до необъятных
размеров! Вайхес - первый. Кто потом? И хотелось уже бежать на поиски Анри, чтобы
попросить остановиться, пока не поздно. Умолять о прощении, о том, чтобы он бросил все
и уехал со мной, куда глаза гладят. Только бы подальше отсюда: от магистрата с его
интригами, от слишком понимающего герцога Дареаля, который все равно оставался
главным дознавателем магистрата, от тайн рода. Туда, где нас никто не будет знать.
Но почему я решила, глупая, что Анри захочет меня выслушать? Он ясно дал понять,
что не намерен терпеть изменщицу и предательницу. И даже если встану перед ним на
колени, ничего не изменится. Между нами всегда будет судья Вайхес и моя ошибка.
Уснула я только под утро, а во сне вдруг очутилась там, в мире, заполненном серым
туманом. И женщина в балахоне такого же цвета твердила забытые слова:
- Справа у тебя - яркий свет, слева - извечная тьма. За спиной у тебя - серый пес, а
впереди - пустота. У пустоты нет голоса, у пустоты нет границ. Но у неё есть царь, и у
него есть имя. Когда свет покроется черными пятнами, когда тьма озарит жизнь солнцем,
когда пес станет беречь твой сон, тогда пустота позовет тебя. Только тебе решать, идти
ли к ней. Только тебе решать, станет ли свет - светом, и останется ли тьма - тьмою.
Береги то, что тебе дано. Береги тех, чьи нити судьбы переплетены с твоей. Иначе
пустота поглотит тебя.
- Не хочу! - кричала я в ответ. - Убирайся!
А Пустота только гулко рассмеялась и спрыгнула с большого валуна. Она подошла ко
мне кошачьей походкой, мягко коснулась щеки, и тело пронзил холод.
- Эти мальчишки мои, Полли, - прошептала она. - Отступись! Не тебе тягаться со
мной. Ты всего лишь маленькая слабая птичка. Дунет холодом - и ты свалишься с ветки.
Остановится твое любящее сердечко. Отступись. Забудь. Уйди.
- Нет, - твердила я. - Не отдам!
- Ты ведь знаешь, что за все приходится платить, Полли. - И я вдруг ясно увидела
