— Общество дружбы?
— Да. Оно называется Обществом содействия развитию отношений между народами ФРГ и СССР.
— Сложновато называется…
— Мы исходим из того, что географическое положение Германии — в центре Европы — налагает на нее особую объединительную миссию. Ни одна страна Западной Европы не имеет столько соседей. Прежде Германия протягивала руки на запад и на восток, чтобы схватить, отнять. Мы протягиваем руки для рукопожатия, для дружбы. Все, что объединяет, — от бога, все, что разъединяет, — от сатаны. Вы согласны с этим?
— Вероятно, — промямлил он, не привыкший к таким формулировкам.
— С этим нельзя не согласиться. Взаимное доверие можно обрести лишь в широком и откровенном диалоге. Зло часто порождается недоразумениями и предрассудками. Мы призываем к расширению и укреплению связей, преодолению предрассудков, искоренению «образа врага».
— Это похоже на пацифизм, — сказал Александр.
— Человечеству все равно, каким словом называть то, что служит укреплению мира и дружбы между народами.
— То, что вы искореняете, как вы говорите, «образ врага», — похвально. Русский народ никогда не был врагом немецкому народу. Даже в самые трудные годы войны мы заявляли, что воюем не против немецкого народа, а против фашизма…
— Да? Заявляли? — недоверчиво спросил Уле.
Это Александр знал точно: готовясь к поездке, покопался в книгах.
— «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство германское остается». Так сказано было в приказе Сталина двадцать третьего февраля сорок второго года. Или вот из газеты «Правда» от четырнадцатого апреля сорок пятого года: «Советский народ никогда не отождествлял население Германии и правящую в Германии преступную фашистскую клику». В первом случае немцы стояли под Москвой, во втором — русские под Берлином, а наши убеждения, как видите, не менялись.
— Это для меня ново, — сказал Уле.
— Плохо вы нас знаете.
— Вы нас тоже плохо знаете. То, что вы сказали, — это политика, а в жизни слово «немец» у вас еще очень часто — синоним слова «фашист».
— Неправда! — горячо возразил Александр. И замолчал, подумав: давно ли сам перестал так считать? Война оставила такой след, что не забывается и через десятилетия.
Наступила неловкая пауза. Чтобы переменить разговор, Александр оглядел стены, потолок и спросил:
— Сколько вы платите за эту квартиру?
По изменившемуся выражению лиц Луизы и Уле понял: спросил что-то не так.
— Извините, пожалуйста, — смутился он. — Но мне ведь интересно знать, как живут немцы.
