— Как тут доехать до Ольденбурга? — проворчал он и повернулся к мирно разговаривавшим мужчине и женщине, чтобы задать тот же вопрос по-немецки.
— Вы — русский? — спросил мужчина по-русски.
Это было так неожиданно, что Александр удивленно уставился на него. Молодой худощавый парень с веселыми и, как вначале показалось, хитроватыми глазами.
— А… вы?
— Мы из Польши. Поезд на Ольденбург в четыре сорок с десятой платформы. Мы тоже его ждем.
Теперь он и сам понял, что перед ним поляки, — выдавали типичные «пшиканья».
— Как Москва? — спросил поляк. — Я там учился.
— Тепло в Москве. Я-то думал, что в весну еду, все-таки Западная Европа, а тут холодней, чем у нас.
— Да, все перемешалось в последнее время, — сказал поляк, и прозвучало это двусмысленно. То ли о погоде разговор, то ли о политике.
— А как в Польше? — счел нужным спросить Александр.
— Сложно в Польше.
— Сюда что же, по делам?
— Нужно, — односложно ответил поляк.
Женщина что-то спросила, они оживленно заговорили, и Александр решил, что самое время ему отойти в сторонку. Он снова пошел по залу, удивляясь его пустынности, непохожести на наши ночные вокзалы.
Так и пробродил весь оставшийся до поезда час, рассматривая разные разности в витринах вокзальных киосков.
Когда поляки начали собираться, он тоже поспешил за ними. Подхватил свои вещи и направился к стоявшему по случаю ночного времени небольшому эскалатору, метров десяти в длину, намереваясь подняться по его неподвижным ступенькам. Но едва подошел, как эскалатор сам собой задвигался. Он поднялся на нем, отошел, оглянулся на вновь остановившийся эскалатор, удивляясь немецкой сообразительности: ведь и в самом деле, зачем гонять его всю ночь, когда проще простого устроить включающую автоматику.
Поезд был совсем маленьким — всего четыре вагона, но и те полупустые: за стеклянными дверцами купе сидели по одному-два человека. Втроем они устроились в купе, где сидел весьма оживленный господинчик лет сорока. Едва сели, как этот господин достал бутылку вермута, отвинтил пробку, отпил из горлышка и принялся угощать. Он так настаивал, что женщина не выдержала, полезла в свой баул, достала термос и, отвинтив колпачок, подставила его. Выпила, похвалила вермут и протянула колпачок снова. Господин все так же охотно налил, и женщина протянула колпачок Александру. Вино было сладким и терпким, с каким-то незнакомым ароматом.
Затем женщина налила ему в этот же колпачок черного кофе из термоса и что-то сказала по-польски.
