Паренёк поднялся и, осмелев, открыл рот, чтобы сказать что-то, но в эту минуту за дверью прозвучал резкий мужской голос:
— Гордей!
Паренёк стремительно выскользнул за порог. Из сумрака хижины брат и сестра видели через открытую дверь, как к нему подошли два бородатых мужчины в синих кафтанах с бердышами[5] в руках.
— Гордей, сын Микулы? — спросил один из бородатых.
— Так, — кивнул Гордей и поклонился.
— Отче твой Микула брал у боярина Путяты купу — одно гривно.
— О, тиун! Отче помер и мати померла… Нет у меня мяса и мёда, чтобы гривно стоили… нечем купу покрыть…
— Отче твой, — усмехнулся тиун, — ныне на перуновых лугах мёд пьёт, а купа[6] его на твоей душе висит. До месяца сеченя[7] должен ты был купу вернуть, а уж месяц цветень[8] давно прошёл. По слову князя будешь ты отныне отрабатывать купу боярину Путяте. А надумаешь бежать хоть на полудень[9] хоть на полуночь[10], всё одно найдут тебя княжьи мечники, и будешь ты батогами бит.
— Так, — прошептал Гордей и снова поклонился.
— Ступай на дворище боярина Путяты, Гордей!
Тиун повернулся, чтобы уходить, но тут его взгляд скользнул в открытую дверь хижины.
— Что за отроки еси? — изумлённо воскликнул он, разглядывая необычную одежду Игоря и Тани. — Эка невидаль! Уж не варяги[11] ли? Коли малые здесь, небось и большие близко… Давай-ка отведём их в детинец[12] пред ясны очи князя Олега. Князь разберётся, что к чему.
И охраняемые тиунами с поднятыми бердышами Игорь и Таня отправились в новгородский кремль девятого века.
Сначала они шли берегом Волхова. Мутная река лениво плескалась о деревянный настил. Великие и малые лодии позванивали цепями, покачиваясь на волнах. Десятка два бородатых, но, как видно, молодых мужчин в холстяных рубахах ниже колен торопливо грузили на палубу большого судна бочки с мёдом и смолой и мешки с пенькой. Рослый купец в голубом кафтане зычно покрикивал на палубе:
— А ещё побыстрей, добры молодцы! Ныне плыть нам далече — аж за Русское море[13] до самых греков!
Грузчики кряхтели и молча шлёпали босыми ногами по мокрому настилу. А неподалёку от настила, нисколько не боясь людей, сидели на воде два серых кулика. Резко пахло рекой, смолою и свежей пенькой.
От пристани дорога свернула на холм. Игорь и Таня шли впереди тиунов по кривой улочке мимо высоких и крепких тынов. Худая собака с поджатым хвостом неторопливо бежала им навстречу.
— Ату тя, пёс! — крикнул один из тиунов и пристукнул бердышем о землю.
