Он кивает и зовёт за собой в свою комнату. Закрывает дверь, а я присаживаюсь на край его кровати. Пол ставит напротив стул, внимательно глядит на меня и резко произносит:
— Выкладывай.
Пол говорит и одновременно показывает жестами, и я делаю точно так же.
— С Эмили что-то не так, — объясняю ему.
Он хмурится.
— Что именно не так?
Я встаю, так как не могу усидеть на месте. Подхожу к комоду и провожу пальцем по фотографии в золотой рамке, на которой изображена наша мама. Рамка тяжёлая и грубая, но когда я прикасаюсь к стеклу, её лицо гладкое на ощупь. Пол похлопывает меня по плечу, и я поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты меня пугаешь. Что именно не так?
— Когда Келли была беременна, — начинаю я. И тяжело сглатываю, чтобы избавиться от комка, стоящего в горле. — Когда Келли была беременна, — повторяю я. — Как она себя вела?
Я изучаю его руки, боясь взглянуть на его лицо, потому что случайно могу встретиться с ним взглядом.
— Эмили беременна? — спрашивает он. И внезапно его руки начинают двигаться с бешеной скоростью. — Какого чёрта, Логан? — говорит он. — Что я говорил тебе по поводу презервативов? Предупреждал же, что одних противозачаточных недостаточно.
— Я не знаю, беременна она или нет, — быстро отвечаю ему. — Просто не знаю, что нужно сказать или сделать, а ты единственный, с кем мне хотелось поговорить. — Я хлопаю ладонью по комоду, потому что Пол выглядит так, будто собирается продолжить меня отчитывать. — Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — говорю ему.
Он замирает и проводит рукой по волосам.
— Хорошо, — соглашается он. И его руки слегка расслабляются. — Хорошо, — повторяет он. — Я слушаю.
— У неё не было «этих дней» — говорю я.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает он.
Я вскидываю руки вверх.
— А сам как думаешь?
Это самый дебильный вопрос.
Его грудная клетка наполняется воздухом, как будто он тяжело вздыхает.
— Я знаю, что вы занимаетесь сексом. Но иногда бывают перерывы в несколько дней… — Он останавливается на полуслове.
— Такого никогда не бывает, — заявляю я и чувствую, как мои щёки начинают гореть.
— Вы каждый день этим занимаетесь? — удивляется он, а его брови взлетают вверх.
Я не отвечаю. Просто выгибаю бровь. Я оказываюсь внутри неё почти, чёрт возьми, каждый день. Она мне необходима.
— Ясно, — говорит он. — Не было «этих дней».
— И её тошнит по утрам.
— Понятно, — произносит он и жестом показывает, чтобы я продолжал.
— И её грудь увеличилась. — Я делаю движение, как будто обхватываю ладонями её грудь и сжимаю.
