Наконец, идя впереди Смайта по каменному полу коридора, Крукс споткнулся о кучу пыли и мусора и в следующий момент остановился, ударившись о стену.
— Эй! — сказал он. — Что это?
Ответа не было…
Прислонившись к стене в ожидании указаний, Крукс внезапно услышал позади себя лязг, как будто захлопнулась массивная дверь, и скрип ключа в ржавом замке. Затем раздался скрежет; по коридору будто протащили какой-то тяжелый предмет, и одновременно Крукс ощутил запах.
— Смайт! — крикнул он. — Мы пришли?
Ответа не было…
Крукс услышал, как чиркнула спичка, другая, третья. К этому времени его кости стали такими же холодными, как и окружавшие его камни.
Он вдруг закричал:
— Смайт! Я собираюсь снять повязку!
Ответа по-прежнему не было; но несколько мгновений спустя его испуганное сердце вздрогнуло от странного звука — не то бормотания, не то лепета, наполовину речитатива, наполовину напева на незнакомом языке. В следующий миг повязка была сорвана с глаз Крукса.
Он увидел свет — розовый свет — поначалу ослепляюще яркий, и в этом свете он сразу увидел и понял, что находится в заточении. Он стоял в комнате размером примерно четырнадцать на четырнадцать футов, выложенной необработанным камнем; дверной проем шириной в три фута выходил в коридор такой же ширины. Дверь, ведущая в этот коридор, и была ранее заперта; но Крукс все же мог выглянуть наружу, так как в железном полотне двери было прорезано большое фигурное отверстие — готической формы, как и сама дверь; за дверью стоял старинный железный канделябр с семью насаженными на острия свечами; и все они горели выше головы человека, занимая всю ширину коридора.
Крукс понял, что скрежет, который он слышал, был вызван установкой канделябра на предназначенное ему место, а чирканье спичек — необходимостью зажечь семь свечей; позади и перед каждой из них располагался розовый фарфоровый экран с узором из роз — двумя перпендикулярными рядами роз, так что, сгорая и сокращаясь, свечи все равно светили сквозь розы.
Все это он успел заметить за несколько секунд; он также увидел, что на полу лежала открытая сумка, откуда, как он предположил, Смайт достал льняной амикт[41], усыпанный розами и прикрывавший теперь его плечи; более того, вскоре в сознании Крукса промелькнула мысль, что куча пыли и мусора, о которую он споткнулся, состояла из рассыпавшихся в прах костей и одежды людей, окончивших здесь свои дни; и более того, он заметил, что перед отверстием в двери висел старинный толедский пуньял
