С последним ударом на брусчатке зазвучали шаги, и появился Крайтон Смайт со своей креповой лентой, в платье цвета воронова крыла. Он приложил палец к губам, когда Крукс начал что-то говорить, поманил его за собой, и Крукс последовал за ним через Хэйр-Корт, по Миддл-Темпл-лейн, мимо привратницкой; у Гриффина Смайт сел в ожидавшую их закрытую карету и Крукс последовал его примеру.
— Теперь я должен завязать вам глаза, — шепнул Смайт ему на ухо.
— Остается внутреннее зрение, — отозвался Крукс. — Давайте вашу повязку.
Смайт тут же достал две черные хлопчатобумажные подушечки и широкую черную ленту с узенькими ленточками по краям; подушечки он поместил на глаза Крукса и обвязал все поверх его носа широкой лентой; теперь можно было видеть малиновую кайму и три вышитые на ленте розы.
Закрепив повязку, Смайт незаметно для Крукса сунул за ленту котелка последнего латунную пластинку с выгравированной надписью «Эдгар Крайтон Смайт, П.». После этого кучер, не дожидаясь его приказаний, тронулся с места.
Крукс понял, что они едут на восток. Он услышал, как часы Беннета[40] совсем рядом и где-то наверху пробили четверть. И вскоре в экипаже прозвучали следующие слова:
КРУКС: Поговорите со мной. Я затерян в темноте. Тишина, должно быть, ужасна для слепых.
СМАЙТ: Я не хочу говорить. Эта ночь для нас с вами не похожа на все другие ночи.
КРУКС: Да уж, вы высокого мнения о своей квартирке!
СМАЙТ: Там нет на окне таблички «Сдается». Там вообще нет окон. Надеюсь, вы успели помолиться.
КРУКС: Людям моего толка не к чему молиться, Смайт. За нашим фасадом мы по существу религиозны; и само наше бытие, правильно понятое, является молитвой.
СМАЙТ: Рад слышать, что вы по существу религиозны.
КРУКС: Разве вы этого не знали?
СМАЙТ: Нет, откуда мне было знать? Вы не тот, кем кажетесь.
КРУКС: Смайт, вы самый…
СМАЙТ: Не болтайте.
В эту минуту Крукс расслышал сквозь монотонный топот копыт их лошади по асфальту отдаленный гул трамвая и подумал: «Мы, должно быть, где-то в Уайтчепеле». Вскоре они снова заговорили:
КРУКС: Далеко еще?
СМАЙТ: Десять минут.
КРУКС: Мне не нравится повязка на глазах — и, кстати, для чего маскарад? Я могу понять, для чего нужна повязка, но фальшивая борода — зачем?
СМАЙТ: Вы скоро догадаетесь.
КРУКС: Ваш маскарад — тайна, а повязка на глазах — истинная чума. Ах, как грустно быть слепым!
СМАЙТ: Как насчет мертвым?
КРУКС: Мертвые не ведают, что они слепы, но слепые знают, что мертвы. О, как прекрасно видеть солнце! быть живым и видеть его. Люди не понимают этого, потому что Вселенная предназначена не для того, чтобы люди ее видели, а для того, чтобы владыки более старых сфер, нежели эта, снимали пред ней свои короны. Завтра утром, когда я вновь обрету зрение, я построю жертвенник.
