Открытие умения, которое всем предыдущим Ши давалось так же естественно, как способность дышать, примирило его с собой, научило спасаться от давления окружающих и тем самым помогло спокойнее относиться к ним. И подточило запреты, которые наложил дед.
Вей выдохнул, выходя из своей тишины, и открыл альбом, который лежал у него на коленях. Несколько секунд недоуменно разглядывал разворот с осенним лесом. А затем неожиданно для себя мягко улыбнулся и засмеялся.
Рядом с танцующей девочкой под звуки дудочки, широко расставив когтистые лапы в одной из фигур известного йеллоувиньского танца, плясал тигрище в шелковом халате и с таким высокомерным выражением морды, что даже Вею стало кисло. И очень весело, будто он хлебнул молодого вина.
Выйдя во внутренний двор обители, Вей Ши привычно кинул взгляд на вишневое дерево, в корнях которого был зарыт опасный метеорит, проверяя, не пробита ли защита Триединого. Этого не могло случиться, но дед наставлял всегда все проверять. Но нет, энергия вокруг ощущалась спокойной, чистой, возмущаемой лишь посетителями обители, и никакого заворота Вей не почувствовал.
И тут ему в лицо ткнулась тяжелая и плотная волна родственной стихии. Наследник озадаченно и изумленно прислушался — слишком знакомо было ощущение, когда уравновешивающая и связывающая все стихия словно волнами втягивалась в источник, — а потом развернулся. Мимо него к воротам, куда и шли волны и где сейчас стали слышны возбужденные возгласы, поспешило несколько драконов, озабоченно прошагал смуглый и седовласый настоятель Оджи. А за каменной оградой, там, где обычно стояла девчонка Ка-ро-ли-на, собрались множество взволнованно шумящих людей.
Снова прошил тело всплеск стихии Разума — волны были то почти неощутимыми, то мощными, сдавливающими виски, — и Вей, очнувшись, побежал к выходу, затем стал протискиваться сквозь толпу.
— Чудеса какие творятся, воистину Триединый велик.
— Невинной девы коснулся благословением своим.
— Пустите меня, я кусочек одежды оторву, пустите.
— И мне дайте.
— Всем отойти, — раздался строгий голос настоятеля. — Девушку не трогать. Иначе отлучу от храма.
— Да и не выйдет потрогать, охрана ее пыталась… лежат вон…
— А это не солнечный удар?
— Какой удар, дурень, когда это от удара в воздухе парили?
— Да вы на глаза ее посмотрите.
Сквозь гомон и болтовню Вей расслышал йеллоувиньскую речь и удвоил усилия, с ожесточением расталкивая собравшихся горожан и беженцев. Наконец-то выскочил на свободное пространство и застыл.
