― Нет, все в порядке. С тобой все хорошо? Тебе дать минуту?
― Да хоть чертов век, даже этого не будет достаточно, ― пытаюсь шутить я, смеясь, но смех выходит придушенный.
Дыхание никак не успокоится, потому что, если честно, у меня по-прежнему чертовски каменный стояк. Она отходит, и я натягиваю боксеры, пытаясь расположить член более-менее удобно.
Пока я надеваю штаны, Эмбер включает свет. Я вижу, что ее щеки покрыты румянцем, вероятно потому что на ней по-прежнему нет ничего, кроме трусиков, но и они не оставляют места для фантазий. Я отворачиваюсь, чтобы не смущать ее еще больше, и слышу шелест одежды и звук застегиваемой молнии.
Я сажусь на кровать и виновато опускаю голову, вытирая руку о простынь. Слышу, как проседает рядом матрас, и некоторое время мы сидим в полной тишине.
― Хочешь об этом поговорить?
― Не очень, ― говорю я, со стоном падая на кровать. ― Сейчас я просто хочу обо всем забыть.
Она посылает мне робкую улыбку, встает, проходит через комнату и открывает какой-то ящик. Вытаскивает начатую бутылку «Джека Дэниела» и, хихикая, идет назад к кровати, чтобы вручить ее мне.
― Нам не разрешают держать это в комнатах, ― и она прикладывает указательный палец к губам, как бы говоря «Тише».
― Сколько тебе лет? ― спрашиваю я и делаю глоток прямо из бутылки. На мой взгляд ей не больше девятнадцати.
― Двадцать один? ― неуверенно отвечает она, забирая у меня бутылку.
― Хорошо, Сорайя, а сколько лет Эмбер?
― Девятнадцать, ― говорит она, потупившись.
― Прости.
Она вскидывает на меня взгляд.
― За что?
― За то, что воспользовался тобой.
― Не волнуйся. Это — моя работа, ― говорит она и передает мне бутылку обратно, но на ее лице проскакивает непонятное выражение.
ЛЕЙТОН
Я просыпаюсь от звука открывающейся двери и в темноте различаю Девона, крадущегося к моей кровати. Наткнувшись на тумбочку, он шепчет проклятия, а затем хихикает. Погодите, он пьян?
― Девон? ― шепчу я.
― Лейтон, ― выдыхает он мягко.
Я сажусь в постели и включаю настольную лампу. Как только свет падает на его покрасневшее лицо, я понимаю, что права. Он пьян. В хлам. Впрочем, это не мешает ему выглядеть по-прежнему красивым. Его чистая белая рубашка расстегнута сверху на пару пуговиц, и моему взору открывается кусочек его загорелой груди. Он идет ко мне, пошатываясь и спотыкаясь. Садится на край кровати и склоняется надо мной, а я пристально за ним наблюдаю. Когда его лицо оказывается в сантиметре от меня, непроизвольно морщусь. Но затем придвигаюсь ближе и чувствую исходящий от него запах. Духи. Опускаю взгляд вниз на воротник его рубашки, и вижу, что он полностью выпачкан проститутской красной помадой.
