– Тебе это не кажется немного странным? – спрашивает она, не оборачиваясь, и делает несколько шагов по комнате в направлении ряда окон.
– О чем ты? – Я стою в дверном проеме.
Туне слегка наклоняет голову набок.
– Никаких насекомых на подоконниках. Никаких мертвых мух, муравьев… – Она оглядывается, приподняв брови.
Я пожимаю плечами.
– Зима ведь была, – говорю. – Их там, наверное, хватало, но потом смело снегом.
Туне оборачивается и кивает.
– Ну да. Пожалуй.
Она поднимает камеру и фотографирует окна. Я пытаюсь избавиться от странного ощущения, охватившего меня.
– Попробуем подняться на второй этаж? – спрашиваю.
– Конечно, – отвечает Туне.
Когда мы снова оказываемся у лестницы, она смотрит на нее; губы плотно сжаты.
– Готова? – спрашиваю я.
Она молча кивает.
От рюкзака, давящего на плечи, я уже начала потеть. Расстегивая молнию куртки, чтобы впустить под нее немного воздуха, подхожу к лестнице. Потом смотрю через плечо на Туне, прежде чем останавливаюсь, как бы желая убедиться, что она все еще там. Туне стоит неподвижно и наблюдает за мной. В ее взгляде я не вижу и намека на волнение, и это немного успокаивает меня.
– О’кей, – говорю я, скорее самой себе, чем ей.
Ставлю ногу на самую нижнюю ступеньку и пробую перенести на нее свой вес. Она немного скрипит, но не так, словно готова сломаться. Когда я поднимаю вторую ногу, мне кажется, что доска подо мной вот-вот треснет, однако она не издает ни звука.
– Похоже, крепкая, – говорю я и осторожно делаю еще один шаг.
Мои ноги утопают в остатках ковра, как в глине; волокна отсоединяются от ткани и липнут к моим подошвам.
– По-моему, с ней всё в порядке, – говорю я, оглядываясь через плечо.
Туне кивает.
– Будь осторожна, – предупреждает она. – Держись ближе к стене. Там должно быть безопаснее всего.
– Знаю, – отвечаю я.
Лестница по спирали поднимается на второй этаж, где заканчивается более широкой ступенькой. Мне кажется, я не дышу на всем пути вверх, ожидая после каждого шага, что лестница рассыплется и мы с высоты в несколько метров рухнем на твердый деревянный пол. Но она не дает нам повода усомниться в своей надежности.
Когда мы оказываемся наверху, напряжение немного спадает.
– Иди осторожно, – говорю я. – Держись ближе к стенам. Неизвестно, насколько крепок здесь пол.
Я думала, она огрызнется – мол, «да знаю я», – но Туне лишь кивает.
Пол на втором этаже покрыт слоем пыли и тоже не избежал воздействия снега и воды, но когда-то он явно был красивым. Справа мы видим большую, украшенную резьбой двустворчатую дубовую дверь, которая, как ни странно, не только выглядит неповрежденной, но, кроме того, еще и закрыта. Я кладу руку на ее медную ручку и нажимаю вниз, и она открывается под аккомпанемент скрипа петель.
