Маска респиратора теплая, ее ремень немного давит на уши. Она вызывает слегка неприятные ощущения, подобные действию клаустрофобии, но когда мы, преодолев ступеньки, останавливаемся в дверном проеме, я с благодарностью думаю о ней.
Через большие окна внутрь проникает солнечный свет, и в его лучах я вижу, сколько пыли парит в воздухе. Пылинки здесь просто кишат, и даже сквозь фильтр я могу чувствовать всепобеждающий запах плесени и старых бумаг. Мы осторожно входим в маленький, ничем не примечательный вестибюль. Он мог бы принадлежать какому угодно шведскому учреждению – например, вполне сошел бы за приемную стоматолога. Но сейчас на его стенах клочьями висит желто-кремовая краска, а половые доски вспучились от задуваемого сюда зимой снега, который периодически таял и снова замерзал.
Слышу тихий смех и, поворачивая голову, смотрю на Туне. Ее взгляд направлен на большую лестницу, ведущую на второй этаж.
– Над чем ты смеешься? – спрашиваю я.
– Что? – Туне отводит взгляд от лестницы и таращится на меня. – Что ты сказала?
Ее голос немного искажает маска; то же самое она делает и с моим, когда я говорю:
– Над чем ты смеешься?
– Я не смеюсь, – отвечает Туне. – Я вообще не издала ни звука.
– Я что-то слышала.
Ее глаза суживаются, и она улыбается под маской.
– Привидения, – хихикает Туне, а я закатываю глаза.
– Макс болтал то же самое утром… Нам, пожалуй, стоит наплевать на документальный фильм. Сделаем вместо него ужастик.
– Ты уже сейчас выглядишь как персонаж фильма ужасов, – говорит Туне, и я слышу язвительные нотки в ее тоне, пусть маска и сглаживает их. – Майкл Майерс встречается с Дартом Вейдером.
– Пусть это будет планом Б, – отвечаю я, изучая уходящую вверх лестницу. – Если мы не найдем ничего достаточно интересного для документалки.
– У тебя, конечно, нет необходимости беспокоиться об этом, – бормочет Туне.
В тишине заброшенного здания мне снова кажется, что я слышу бабушкин голос.
«Город построили всего за несколько лет. Сильверщерн много столетий существовал в виде деревушки, пока государство не приобрело шахту, но как только оно сделало это, возникла потребность в жилье, и тогда за короткое время воздвигли несколько сотен домов. В них въехали рабочие. И мой отец среди них.
Это был маленький городок, но там имелось все необходимое. Неполная средняя школа, где учились я и моя сестра, церковь, где каждое воскресенье проводилась служба и когда-то поженились мои родители, а также маленький продовольственный магазин и аптека. Два раза в месяц приезжал доктор и занимался царапинами и мелкими болячками, появлявшимися у людей за это время, а в более серьезных случаях человека отправляли в больницу в Сундсвалль. Конечно, не идеальная жизнь, но мы имели все, что нам требовалось…»
