– Где? – спрашивает Роберт. – В доме?
Она качает головой, кладет руку ему на бедро и делает шаг в его сторону, явно машинально, словно прижимается к нему.
– Нет, – говорит. – Посреди площади. Перед машиной.
Эмми почти пищит, произнося эти слова. Сначала я думаю, что причина тому – раздражение и сарказм, но потом до меня доходит, что это вызвано страхом.
Она напугана.
– Что именно ты видела? – спрашиваю я ее.
Сколько окон смотрят сейчас на нас… Масса улочек разбегается в разные стороны от площади, подобно нитям паутины… Вокруг множество пустых пространств… И стен, за которыми можно спрятаться…
Я обхватываю себя руками, неосознанно пытаясь защититься от неведомой опасности, но, чтобы не выдать свой страх, тут же делаю вид, что просто скрестила руки на груди.
«Успокойся, – убеждаю я себя. – Здесь никого нет».
Эмми смотрит на меня.
– Я проснулась, – говорит она. – Услышала какой-то звук и встала посмотреть, в чем дело. Кто-то стоял перед машиной и глазел на меня. – Она сглатывает.
– Ты разглядела, кто это был? – спрашивает Роберт.
– Нет, – отвечает Эмми. – Было слишком темно. Я видела лишь силуэт. Но там определенно стоял человек. Я различила глаза. Он смотрел прямо на меня… – Она переводит дыхание. – Кто бы это ни был, он видел меня.
Качаю головой, чувствуя, как на затылке у меня начинают шевелиться волосы.
– Пожалуй, там никого не было, – говорю я ей. – Похоже, причиной всему сонный паралич. Это довольно обычное явление – людям часто мерещатся непонятные темные образы, таращащиеся на них. Такое происходит, когда человек только-только просыпается, и его мозг…
Эмми перебивает меня.
– Я знаю, что такое сонный паралич, Алис, – хрипит она. – Он здесь ни при чем. Я встала. Успела полностью проснуться. Я видела кого-то.
Открываю рот, собираясь ответить, но вдруг мне становится ужасно холодно. По телу пробегает волна адреналина, я вся дрожу, во рту появляется привкус железа. Морозная апрельская ночь медленно, но верно делает свое дело.
Однако внезапно от холода не остается и следа.
Там, с другой стороны площади. У угла школьного здания. Кто-то стоит.
Худой темный силуэт. Однозначно человек.
Я пытаюсь сказать что-то, лишь бы нарушить тишину, и лихорадочно повторяю про себя: «Здесь никого нет. Здесь никого нет. Здесь никого нет».
Но когда я моргаю, силуэт не исчезает.
Он начинает двигаться к нам. Я единственная вижу его, Эмми и Роберт смотрят на меня. И теперь мне приходится узнавать нечто неожиданное и неприятное о самой себе. Я всегда считала, что смогу правильно действовать в критической ситуации – бежать, кричать, бороться… Однако сейчас не в состоянии выдавить из себя ни звука, чтобы предупредить остальных.
