Мы выезжаем на площадь и останавливаемся в ее центре. Я ставлю машину на ручной тормоз и выключаю мотор.
– Ага, – говорит Туне, в то время как мы обе поднимаем взгляд на церковь. Уже довольно темно, и ее купол невозможно разглядеть. Я вижу, как фургон Эмми паркуется рядом с нашим и замирает. Синий «Вольво» Макса встает позади него.
– Вот мы и на месте.
На улице холоднее, чем я думала. К тому моменту, когда воцарилась темнота, от толики тепла, оставленной после себя бледным апрельским солнцем, не осталось и следа. Зимняя стужа еще прячется в земле, а ночью пробирается на поверхность между булыжниками и наполняет воздух запахом мерзлой почвы.
Мы развели маленький костер – и обнаружили, что во всей этой ситуации есть что-то извращенно-приятное. Дружку Эмми Роберту удалось умыкнуть где-то музыкальный центр, работающий от генератора, и теперь из динамиков льется старый добрый рок. Я не знаю, кто из этой парочки выбирал музыку, но она навевает воспоминания о холодных комнатах в студенческом общежитии и теплом пиве, о тяжелой голове Эмми на моем плече и оживленной пьяной болтовне. Туристический коврик, на котором покоится моя задница, довольно тонкий, и я чувствую ею все неровности площади. Туне сидит слева от меня и молча ковыряет ложкой свою порцию наспех разогретой еды. У нас с собой провизии на пять человек в расчете на неделю – просто на всякий случай, ничего экстраординарного. Эмми и Туне – вегетарианки, поэтому для простоты мы ограничились главным образом чечевицей и бобами.
Макс сидит справа от меня, немного ближе, чем Туне, и его плечо касается моего. Поверх рубашки он натянул толстый вязаный серый свитер со слишком длинными рукавами. Макс контролировал приготовление пищи, если сейчас так можно назвать то, чем он занимался, а именно с равными промежутками и важной миной помешивал содержимое горшка, который мы поставили на огонь. Это для него типично: он хочет, чтобы все делалось правильно, и, похоже, по его мнению, никто другой, кроме него, не осознает значение данного понятия. Поэтому Макс настоял, что поедет на собственном автомобиле, не согласившись войти в экипаж какого-то из фургонов, и, как я подозреваю, по той же причине рвется присутствовать при съемке, хотя не имеет ни малейшего опыта в кинопроизводстве.
Мы познакомились, когда, будучи чуть старше двадцати, входили в одну и ту же молодежную компашку. Я тогда только перебралась назад в Стокгольм после окончания университета, а Макс был компьютерным фанатом, обожавшим инди-поп и обладавшим бесконечным запасом шуток. Уже в то время его считали страшным педантом. Но, с другой стороны, данное качество ему здорово помогло. Как раз благодаря своей дотошности и кропотливости он сумел к двадцати девяти годам заработать себе небольшое состояние на блокчейн-трансакциях. В результате чего смог вложить в «Город» так много денег, что это позволит нам запустить проект.
