Я вышла из нашей с Ванюшкой горенки как раз вовремя. За мной уже спешила баба Яга, чтобы позвать на ночное мероприятие.
— Как там внучек? Заснул касатик?
— Заснул сладко, теперь до утра не добудишься, — ответила я. — Но оставлять его одного все равно боязно, вдруг допрос надолго затянется!
— Не бойся, зайцы за ним присмотрят, — заверила меня баба Яга. — Весь день не виделись из-за этого похода в царский терем. Будь он не ладен! Маша, нам надо с тобой серьезно поговорить, — внимательно глядя мне в глаза, сообщила бабуся.
— Если нужно — поговорим, но после допроса Прохора, — согласилась я.
— Конечно, конечно, это важнее, — обрадовалась старушка.
А вот в этом утверждении я уже не была так уверена после всех моих невеселых размышлений над спящим сыном. Если ориентироваться только на второй вариант, в котором мы с Ваней остаемся здесь на веки вечные, то вербовка бабы Яги и бабы Янины на свою сторону была бы намного важнее исправления внешности Елисея. Но мы с Ванюшкой неисправимые оптимисты, и будем бороться до конца! Так подайте мне сюда этого Прохора!
Баба Яга проводила меня в подвальное помещение своего терема. Но выражение «подвальное помещение» совершенно не подходило этому месту. Это был настоящий склеп, как в фильмах-ужасах про вампиров. Высокие потолки, колонны из гранита, стены с кровожадными рисунками и непонятными мне надписями. Посередине помещения находился огромный алтарь из кроваво-красного гранита, на стенах, потолках и колоннах — крюки, перекладины, металлические петли, перекрещенные отполированные доски для фиксации жертв. У стен стояли шкафчики с открытыми стеллажами, в которых лежали палки, плетки, стояли пузырьки с подозрительной жидкостью, банки с разноцветными порошками, веревками, ремнями и много всего, отчего глаза просто разбегались, причем, от осознания их назначения увеличивались в размерах. Место, куда я попала, производило впечатление грандиозной пыточной с царским размахом.
— А у государя Ждана Годиновича в тереме тоже такая комнатка есть? — задала я вопрос сиплым голосом. И как-то замуж мне уже расхотелось. Представила я себе первую брачную ночь вот в таком антураже, и смелости у меня поубавилось. Хотя диктатор производил впечатление адекватного мужика, но ведь само понятие нормы является относительным. И относительно этой пыточной, я никаких дел с царем-батюшкой иметь не хочу.
— Да что ты! Разве он своим скудным умишком до такого додумается? Максимум на что он горазд, это выпороть негодяя на конюшне, — горделиво пояснила Янина.
