Он подошел к кровати и с силой ударил кулаками по одеялу, будто взбивая пуховики.
— Тетушка Рома, пойди сюда, потрогай, как мягко. Видишь наматрацник из верблюжьей шерсти поверх пружинного матраца? Так вот, я дарю его тебе: растянешься на нем в полное удовольствие и понежишь свои старые косточки.
Процентщик ожидал бурных изъявлений благодарности за столь роскошный подарок, и благословения тетушки Ромы уже заранее звучали в его ушах. Но старая ветошница неожиданно завела совсем другую песню. Сморщенное лицо ее вдруг разгладилось, а гноящиеся впадины глаз блеснули беспокойством и испугом. Она повернулась к постели спиной и направилась к двери.
— Ну, тебя, — сказала она сердито, — ишь чего выдумал! Да пролезут ли эти тюфяки в мою конуру? А хоть бы и пролезли, так на кой шут они мне сдались? Сколько лет я спала на жестком, да зато сладко, как королева, — а на этих перинах мне всю ночь глаз не сомкнуть. Упаси меня бог на них ложиться. Я хочу умереть с миром. Когда придет за мной безносая, пусть застанет меня без гроша в кармане, но с совестью чище светлого серебра. Не надо мне этих матрацев, в них ваши помыслы притаились… Ведь вы здесь спите и по ночам ломаете себе голову над делами, а мысли-то и забиваются в складки да в пружины, как клопы в грязную стену. Нет уж, дьявол вас побери вместе с вашими подачками!
Свои слова тетушка Рома сопровождала быстрыми движениями костлявых пальцев, показывая, как грязные мысли скряги залезают в его постель. До глубины души потрясенный столь черной неблагодарностью, Торквемада едва сдерживал бешенство, а старуха твердо и сурово отвергала подарок:
— Боже правый, нечего сказать, лакомый кусок мне посулили! Да чтоб я спала на этих пуховиках? Других дураков поищите, дон Франсиско! Чтоб в полночь ваши мысли повылезали и забрались мне в глаза и в уши? Да вся эта нечисть меня с ума сведет, я последнего покоя лишусь. Ведь уж кто-кто, а я всю вашу подноготную знаю… Меня на мякине не проведете… Там, в тюфяках, — все ваши грехи: ваша скупость, слезы бедняков, проценты, которые вы из них сосете, цифры, что кишат у вас в черепе и сколачивают вам барыш… Да если я на эти тюфяки улягусь, так в смертный час пучеглазые жабы будут прыгать возле моей постели, а на груди у меня свернутся клубком поганые змеи… Черти, уродливые, с длинными усищами и ушами, как у летучих мышей, схватят меня и поволокут в преисподнюю, разрывая на части. Нет, убирайтесь вы к псам со своими перинами! Я хоть и сплю на мешках с тряпьем, да укрываюсь зато божьей благодатью. Моей постели, пожалуй, и вы позавидуете… Вот уж где покойно спится!
