Работала на Центральной подстанции «скорой помощи» врач Снисаренко Инна Сергеевна. Интересная женщина и врач, вроде, грамотный, но с напрочь отсутствующим чувством юмора и любившая, как говорится, «качать права» по любому поводу и без него. На нагрудном кармашке халата были у нее аккуратно вышиты инициалы – СИС.
За что Андрюша Емельянов прозвал ее «Доктор СИСя».
Жила подстанция бурно, дружно и весело. Однажды на 23 февраля наша поэтесса Леночка Шевелева придумала каждому мужчине персональное поздравление в стихах
Чтоб не ударить в грязь лицом, пришлось и мне алаверды к 8 марта придумывать стишки для каждой нашей женщины. А надо сказать, что мужчин у нас работало человек 20, а женщин – 70. В общем, задачка была не из легких. Тем более, что мне хотелось передать индивидуальную особенность каждой. И, кажется, удалось. Собрание мужчин стишки одобрило. Женщины остались довольны. Все ... кроме Снисаренко. И стишки-то были безобидные:
Кто сторонник самый стойкий
Гласности и Перестройки,
Нигилистка, диссидентка?
Это доктор Снисаренко.
«Как! - вопила она на всю подстанцию, заливаясь краской, - Я – диссидентка? Диссиденты – враги государства, преступники, их сажают в тюрьму. Значит, вы хотите сказать, что я - преступница и меня нужно посадить в тюрьму? Как вы посмели при всех так меня оскорбить, да еще в Женский день! У меня муж - парторг Автохозяйства Горздравотдела! Я этого так не оставлю!»
Пришлось мне публично извиняться, говорить, что она мне очень симпатична, объяснять, что я не имел в виду ничего плохого, просто хотел подчеркнуть, что она у нас самая передовая, идущая в ногу со временем, что диссиденты – совесть нашей страны. И пришлось мне наспех написать для нее новый стишок. Я переделал его из известной эпиграммы на Веру Имбер:
Ах, у Инны, у Сергевны
В завитушках лоб.
Все смотрел бы и смотрел бы
На нее б.
Стишок Инне Сергеевне понравился. «Ну вот, совсем другое дело!» - сказала она, сияя. Вся подстанция за ее спиной умирала от хохота, а она ходила довольная с гордо поднятой головой – сумела за себя постоять!
Не зря говорится: если у человека нет чувства юмора, у него должно быть хотя бы чувство, что чувства юмора у него нет.
Исаак Константинович Нинбург - главный врач воркутинской «скорой помощи», при котором произошло объединение городской «скорой» с многочисленными поселковыми пунктами «скорой помощи» при медикосанитарных частях в единую самостоятельную Станцию, был большим энтузиастом нашей службы. Живя в доме, где располагалась Центральная подстанция, он буквально дневал и ночевал на «скорой». Ветераны службы рассказывают, что отпуска он проводил, разъезжая по разным городам, где непременно посещал «скорую помощь», и возвращался из каждого отпуска с новинками, которые спешил внедрить, и чемоданами, набитыми книгами по медицине. Исаак Константинович заботился о повышении квалификации каждого своего сотрудника, и многие санитары стали в последствии фельдшерами, а фельдшера - врачами. Большое значение придавал Нинбург вопросам профилактики: провалится человек в незакрытый канализационный колодец - Нинбург «бомбит» коммунальное хозяйство, идет в горисполком, горком партии; травмируется кто-нибудь в результате гололеда - опять Исаак Константинович всех тормошит; подберет «скорая» на улице подвыпившего подростка - Нинбург спешит в школу, горком комсомола. Часто выступал Исаак Константинович на радио, по телевиденью, со статьями в городской газете «Заполярье» по вопросам предупеждения, само - и взаимопомощи при различных угрожающих жизнии состояниях. Он являлся организатором и руководитетелем медицинского факультета «малой школьной академии наук». С горящим взором, пышной густой шевелюрой седых волнистых волос, хорошо поставленной речью, увлеченный, темпераментный, жестикулирующий Исаак Константинович легко зажигал аудиторию. Многие его питомцы стали медиками, я - в их числе. К тому же, я учился в одной школе с его дочерью Галей, правда, в разных классах, но у нас были общие знакомые, дома у Нинбургов я бывал не раз и знали мы друг друга достаточно хорошо. Я знаю, что попал в Воркуту Исаак Константинович, как мой отец и многие другие старые воркутяне, «по сталинскому призыву», был в последствии реабилитирован, как жертва политических репрессий.
