– Мы обсуждали некоторые вещи, и оба пришли к согласию, что нужны кое – какие
изменения, чтобы сохранить спокойствие...
– Спокойствие? – спрашиваю я.
Она кивает.
– Между нами всеми.
– Катарина. – Голос моего отца звучит низким шепотом. Его тон мягкий.
Спокойный. – Почему бы тебе не позволить ей сперва переодеться?
Спокойствие. Оно так непривычно в этом доме, что мне хочется лечь на пол и
наслаждаться им.
– Ладно. – Я бросаю поводок на крюк у двери и скидываю кроссовки. – Ладно.
Дайте мне пару минут.
Ванна может подождать. Я взбегаю вверх по лестнице и сбрасываю мокрую одежду.
«Нужны кое – какие изменения, чтобы сохранить спокойствие. Между нами
всеми».
Она могла бы составить подробный график обязанностей, и я бы согласилась на
это. Я буду готовить каждый день, если это означает, что ее придирки прекратятся. Нам
придется питаться макаронами с сыром, но как угодно. Я буду пылесосить каждый вечер, если это значит, что папа будет приходить домой в подобающее время.
Они предлагают внести изменения. Я это чувствую.
Может быть, я смогу показать отцу OtherLANDS. Может быть, он, наконец, сможет
уделить мне несколько минут.
Он будет так горд. Он будет так горд.
Мне приходится смахнуть слезу. Я не знаю, что он сделает, но это будет
потрясающе.
Они все еще не орут друг на друга. Никто из них не пьет. Не могу в это поверить.
Может быть, они провели весь день у семейного психолога! Может быть, они, наконец, научились эффективно общаться.
Я даже не знаю, подходит ли моя одежда, но она сухая. Я почти что скатываюсь
вниз по лестнице, чтобы вернуться к ним.
Они снова удивленно смотрят на меня.
Мне нужно успокоиться.
– Простите. – Я падаю на диван. – Я просто рада, что вы оба дома.
Они снова переглядываются между собой.
– Эмма, – произносит отец мягким голосом.
– Эмма, – говорит мама.
И тут комната сдвигается. Наклоняется. Меняется.
Что-то здесь не так.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– Это не работает, – говорит мама. Ее голос убийственно тихий.
– Мы больше не можем так продолжать, – говорит мой отец.
Мое сердце стучит у меня в висках. Я не слышу, что они говорят. Не слышу ничего.
– Эмма?– Тон моей мамы приобретает ту знакомую нотку нетерпения. – Эмма, ты
понимаешь, о чем мы тебе говорим?
– Ты только что сказала, что вы хотите внести изменения. Вы хотите сохранить
покой.
– Мы хотим, – говорит мама.
