плохо.
И Мэтью. Что-то случилось за ланчем. Не знаю, разрешил ли я конфликт, или
сделал все только хуже.
И Деклан. Когда я достал телефон, чтобы показать папе сообщения моего отца, я
мог видеть ожидающее ответа сообщение.
Я не стал его открывать. Я такой трус.
– Испытание предполагает, что ты должен справиться с ним в одиночку, –
продолжает папа. – Но это невозможно, если ты окружен людьми, чьи действия влияют на
твои решения. И ты в самом деле веришь в Бога, который выбирает исключительных
людей и дает им испытания? На основании чего?
Я не уверен, как на это ответить.
Он отклоняется назад на стуле.
– Иногда события берут свое начало настолько издалека, что становится
практически невозможно связать их вместе, пока не случается главное событие – и тогда, в
чем заключалось испытание? В самом начале? В ходе событий? Или по их завершению? И
вот мы снова возвращаемся к той мысли, что вся жизнь и есть испытание. И, возможно, так оно и есть. Но если кто-то вырос с другими убеждениями и верой, можно ли их судить
по нашим убеждениям? Разве это может быть справедливым испытанием? Мы лишь
можем делать все возможное с тем, что нам было дано.
– Знаю.
– В самом деле? Потому что я задаюсь вопросом, не пытаешься ли ты до сих пор
получить одобрение своего отца, даже спустя столько лет. Я задаюсь вопросом, не искал
ли ты его одобрения все это время, потому, как ты выучил Библию практически наизусть.
Я гадаю, вызвано ли обычным любопытством твое решение ответить на его сообщение, или же повиновением. Я гадаю, легче ли тебе думать, что это Бог дал тебе это испытание, чем признать, что твой отец на самом деле причинял тебе боль, Рев. Если тут и есть какое-
то испытание, то ты сам его себе придумал.
Его голос такой мягкий, такой добрый. Мои пальцы так сильно сжимают стойку, что я боюсь, что треснет гранит.
– Какое испытание?
Но я знаю какое.
– Хочешь ли ты, чтобы твой отец занимал место в твоей жизни?
Мой голос – едва слышный шепот.
– Я не знаю.
– Думаю, ты знаешь, Рев.
На ступенях заднего крыльца раздаются шаги, и я смотрю на часы над
микроволновкой. С того места, где я сижу, шкафчики блокируют вид на раздвижную
дверь, но сейчас вторая половина дня. Должно быть, Мэтью вернулся из школы.
Он мог бы сбежать. Но не стал.
Папа встает, чтобы открыть ему дверь. Мэтью буквально проталкивается мимо него
без единого слова. И не удостаивает меня ни единым взглядом. Всего лишь
