… Юный Виталя в золотые горбачёвские не терялся, как некоторые, а ковал себе денежку, не отходя от кассы — а если точнее, от прилавка ночной камеры хранения на Чебоксарском ж\д вокзале. По три-четыре ящика водяры за ночь — и жизнь играла всеми красками распускающегося капитализма! Карты, девки… Ну, а два ствола — это уже было попозже. На зоне. Мухрявый — а теперь уже и не вполне Мухрявый, а просто Муштаков Сергей Сосоевич — гаркнул, выныривая из бассейна:
Мальчишки! Кузякина качать — и в воду!
Стайка молоденьких мальчиков из подтанцовки столичной группы «Ласковый мой», веселясь и шлёпая друг друга по ягодицам, кинулась исполнять приказание. Пьяный Кузякин, наглотавшийся хлорированной воды, вынырнул, отдуваясь:
Сергей Сосоевич! Однако…
А что это, Виталя, с сыном твоим, Филиппом? — огорошил вопросом Мухрявый. — Совсем не следишь. Пора диплом сдавать — а он где-то по девкам?
Сергей Сосоевич! А ваше-то, извиняюсь, какое дело?
Да так, Виталя… В общем, и никакого. Преемственность жалко нарушать. Невестка вот твоя, Ксения, волнуется: подай да подай ей Филиппа. А дядя Серёжа — не господь Бог. Где я ей возьму Филиппа, если он от неё свалил? Фельдман, тесть твой, перхотью трясёт — мне весь кожаный салон затряс! Ты, Виталь, разобрался бы с сыном. Всё же — родная кровь.
Ладно, Сергей Сосоевич, с сыном я разберусь. А вот что-то нашего карлы давно не видно.
Свят-свят! — закрестился, брызгая водой во все стороны, Мухрявый,-
Ты, что ли, не слыхал ничего?
Да вы что? Неужели грохнули? Такой был забавный…
Виталя, ты бы не бухал столько. Тут в городе события — а ты вообще не в курсах. «Забавный!» Не-ет, карлу нашего на улице нашли. Пирожком подавившись. Вроде, случайность. Но я на экспертизе настоял — всё ж, человек не чужой. И оказалось — пирожок-то был домашний. Не общепитовский!
Ну, у вас, Сергей Сосоевич, как бы это помягче сказать, паранойя! Пирожок не понравился. Ну, съел наш Карло пирожок, который в салфеточке с собой носил с утра… От любовника… Чушь, не грузите меня. Помер — и царствие ему небесное.
Кузякин пучеглазой жабой подплыл к краю бассейна, где ему, по щелчку пальцев, был поднесён юным мальчиком стакан с живительной влагой. Он выпил и, отдуваясь, нырнул. Под водой перевалился на спину. Пузо, всплыв, засияло под люстрами перламутровым непотопляемым глобусом.
За окном светало. Где-то, далеко за околицей, закричали петухи. Какой-такой Степан Щипан? Что им всем от меня надо? Господи, за что мне всё это?
